«Public Art: актуальный протест искусства»

Разукрашенные стены домов, внушительные инсталляции, громкие манифесты — это методы и стиль центра Public Art, первой в Алматы школы концептуального искусства. «Современные и свободные», как сами себя называют художники, запустили проект, как пристанище для творческой молодежи. Если для современного искусства создают такие заповедники, значит это кому-то нужно. Но не значит ли это, что для остального общества само искусство все еще довольно диковато?

На западе contemporary art уже давно больше, чем нонконформистский протест — на нем зарабатывают, оно в мейнстриме. В университетах, школах и академиях изучают отличия поп-арта от китча, параллели между импрессионизмом и граффити. Дизайн и творчество художника считают в равной степени искусством, а представители того и другого часто работают в обоих жанрах. Одних убирает со сцены рынок или недостаток амбиций. Другие становятся популярными и коммерчески успешными.

В Казахстане современное искусство все еще редкий зверь — картины с лошадьми продаются куда лучше, чем новый взгляд на художественное полотно, инсталляции чаще всего не выходят за простые рамки того, например, под каким углом следует смотреть на любительские фотографии, а эпатажность перфомансов редко отвечает на важные вопросы в обществе, как того требует актуальное искусство. Художники и критики жалуются на недостаток видения идеи не меньше, чем на нехватку денег. Известный казахстанский дизайнер Нурлан Туреханов настаивает — изначально все люди творческие, и вопрос лишь в том, хочет или не хочет человек что-то делать.

Культурная столица уже переживала небольшие волны интереса к современному искусству — галерея «Тенгри Умай», например, была в 1990-х практически первой площадкой, решившей ставить эксперименты на публике, давая шанс выставиться новым художникам. В те годы рождались, мутировали, умирали и перерождались неформальные творческие союзы; «Коксерек» и «Зеленый треугольник» были лишь самыми известными из десятков других, именитых и безымянных. Существовал даже Центр современного искусства, поддержанный тогда Фондом Сорос Казахстан. Но большинство мероприятий энтузиастов оставалось без внимания и интереса со стороны широкой публики.

В последние годы Алматы постепенно меняет свой культурный ракурс, обнадеживая новых проводников нестандартного творчества. Это, например, ставший ежегодным и международным фестиваль современного искусства ArtBatFest (в 2012 году он пройдет в третий раз), спонтанные выставки, конференция ArtCamp, прошедшая в прошлом году, формат TEDx, а также коммерциализированные площадки вроде «Белой осени», детища Туреханова. Он не скрывает своей миссии — угодить публике. «Главное не стоять против ветра. Это и неудобно, и неприятно и не правильно. Есть то, чего хотят люди — и ты делаешь то, что они хотят».

Энтузиасты Public Art центра, открывшегося в начале этого года в Алматы, смотрят на вещи иначе — нужны новые и невероятные идеи, и художник должен менять общество к лучшему, а не идти на поводу у него. Rush, руководитель Public Art, также принимал участие в организации ArtBatFest. По его словам, именно после фестиваля появилась идея создать центр, посвященный граффити, комиксам, инсталляциям, перфомансам и даже флешмобам. То, что сначала задумывали как галерею, выросло в школу актуального искусства. Зайдя за ворота небольшого частного подворья близ центра Алматы, где расквартирован центр Public Art, всегда можно почти наверняка встретить молодежь с аэрозольными и простыми красками, кистями, непонятным материалом, превращающимся в образы и, в итоге, в объект искусства.

{ArbatFest – первый в Центральной Азии
фестиваль современного искусства. Уникальный
формат вышел за рамки выставок, предлагая не только
инсталляции, граффити, перфомансы и уличные театры,
но и семинары и мастер-классы.}

Задача Public Art, по замыслу организаторов — находить молодые таланты, обучать и генерировать работы с новым взглядом и свежей концепцией. Свобода творчества на первом месте, и если граффити — то не кривые надписи с нецензурной лексикой, а художественный посыл в общество.

«Мы хотим собрать талантливых художников, которые бы создавали актуальное искусство. Нам нужны идеи, мы не задумываемся о коммерческой составляющей», говорит Rush, добавляя — «ребята, работающие по коммерческим заказам, чаще страдают идейной недостаточностью».

В Public Art не только обучают, но и помогают материально — красками и другим «сырьем» для творчества. Уже сейчас более 100 человек работают в мастерских центра, хотя школа официально еще даже не открылась.

Среди них Ильяс, также известный как ACCTEK. Он попробовал ремесло стрит-арта пару лет назад, и упорно оттачивал талант настенного изобразительного искусства. Оно уже успело привести Ильяса к славе, хоть и неоднозначной: одни восхищаются и фотографируются на фоне его творений, а вот сотрудники КСК недовольно мотают головой, но ничего поделать не могут: замажут одно – появится новое. Для Ильяса первое знакомство с граффити, как и для многих других, началось с кривых тэгов — автографов, которыми граффитчики («райтеры») помечают стены.

«О граффити тогда я знал не больше, чем о адронном коллайдере, но с тех пор оторваться уже не могу и не хочу — это уже часть образа жизни», говорит он.

Такой образ жизни, в центре которого лежат современное искусство, актуальный протест и потребность в самовыражении – небольшая часть того, чему учат в школе граффити при Public Art.

Павел приехал в Алматы из Ташкента — на родине заниматься любимым делом ему не мешали ни запреты, ни менталитет. Его не ловили и не сажали, лишь методично стирали рисунки со стен. Для Павла важной причиной сменить город было то, что люди там «не понимали, для чего парень рисует на стенах».

«В Ташкенте граффити пока не приветствуется ни властями, ни простыми людьми. Но искусство во мне, и я не вижу препятствий для того, чтобы оно находило выход», говорит он.

Стремление к свободе и большое сообщество единомышленников привели его в Алматы. В Public Art Павел занимается граффити, пробует себя в фотографии и музыке.

Девушка в стрит-арте — редкость, но Айнур чувствует себя в обществе парней уютно, и ее работы на фоне картин коллег отличаются особой стилистикой, но не уступают по качеству исполнения.

«Я не вижу ничего, что мешало бы девушкам заниматься этим», считает она, — «просто это, наверно, занятие не для всех».

Помимо стрит-арта Айнур работает в направлении компьютерной графики.

Интерес к новым направлением в современном искусстве осторожно, но растет, привлекая взгляды молодых людей, и даже детей и их родителей. В школе Public Art рисованию обучают уже детей и подростков. Цена новым художественным знаниям и навыкам небольшая, как признаются организаторы, это больше «благотворительность», но именно на новых лиц с нестандартными идеями они возлагают самые большие надежды на то, что в лабораториях Public Art не иссякнет творческая энергетика.