«Лошади Пржевальского - это казахские керкуланы, а вот шикинкуланов большевики расстреляли из пулеметов..., - А.Токтабай (коневод-теоретик)»

Ахмет ТОКТАБАЙ: "Керкуланы будут брендом района"
Кому по нраву кот на диване, кому попугай в клетке, а кому – крокодил в ванне. Ахмет ТОКТАБАЙ, главный научный сотрудник Института истории и этнологии МОН РК, мечтает о косяках керкуланов, на спор с ветром летающих по степи.

– Ахмет Уалханович, вы известны нашим читателям как автор книги "История казахской лошади"…

– Да, это результат моего 30-летнего труда. Я проследил историю казахской лошади с момента ее приручения, произошедшего в эпоху энеолита, до 1933 года, когда это животное едва не истребили. Согласно переписи 1928 года в казахской степи было 4,5 млн лошадей. К 1933 году их осталось всего 200 тысяч.

– Что за беда настигла животных?

– Степная лошадь не нравилась советской власти. Ее рост в холке составлял всего 140–145 см против 150 "положенных". Низкорослое животное считали непригодным для социалистического хозяйства и варварски уничтожали – расстреливали из путеметов целыми табунами. Забыв, что все среднеазиатские походы царской армии осуществлялись на казахских лошадях, как самых выносливых и неприхотливых.

В русско-турецкой войне участвовали шесть казачьих полков Уральского (Яицкого) казачьего войска. Гусары и драгуны после форсирования Дуная остались пешими – их кони либо погибли в воде, либо сильно ослабли, потому что обоз с фуражом всегда отставал от армии. И только яицкие казаки не знали конных потерь. Их привычные к подножному корму жеребцы и кобылы, едва выбравшись на берег, начинали щипать траву.

После русско-турецкой кампании австрийский полковник Ленейзен приехал в Оренбург на меновой двор и купил три тысячи казахских лошадей, чтобы заново укомплектовать австрийскую кавалерию. Вслед за ним и другие европейские специалисты обратили внимание на это славное животное.

– Но разводить тем не менее вы будете других лошадей?

– Разводить мы будем керкуланов, которых в 1879 году назвали в честь русского ученого-натуралиста лошадьми Пржевальского. Казахи делили диких степных лошадей на есеккуланов, шикинкуланов и керкуланов. Первые и сейчас пасутся в заповедниках Барса-Кельмес и Алтын Эмель, вторые исчезли полностью, а третьих, размножившихся в зоопарках мира, предстоит вернуть в их историческую среду обитания. Природа Алтая, Саур-Сайхана немыслима без керкуланов.

– Но причем здесь вы – историк и этнолог?

– Я родился в селе Кендерлик (ныне Сарытерек) – местности, где керкуланов было очень много. В юности я слышал рассказы о них и уже тогда мечтал познакомиться с ними поближе. Говорили, что керкулан небольшой, с копытцами, как у двухлетнего жеребенка, очень быстрый, мгновенно исчезает из виду, не давая себя разглядеть. Изучая историю казахской лошади, я подумал: кому, как не мне, заняться разведением этого животного?

В июле аким Восточно-Казахстанской области Бердыбек Сапарбаев собрал ученых и бизнесменов для того, чтобы узнать, какие есть планы по возрождению края. Я и предложил вернуть в природу дикую лошадь Пржевальского. Это предложение одобрили, больше того, поставили вопрос о создании в местности, где водились керкуланы, государственного природного заповедника. Аким Зайсанского района Алмас Ондаканов сразу пообещал выделить мне 500 гектаров земли. А со временем, если все пойдет, как задумано, добавить еще.

– Вы уверены, что эта местность и сегодня подходит для керкуланов?

– Там есть все, что нужно: большая река Кендерлик, с одной стороны лесной массив, с другой – горы, много родников, хорошая трава. Можно и сено косить, и пасти животных, можно овес и ячмень сеять. Привезем для начала 3–4 лошадей из Германии или Нидерландов. Года полтора подержим их в конюшне, которую уже начали строить, а когда огородим земли, выпустим.

– А почему вы в Алтын Эмеле не берете животных?

– Я как-то об этом не думал. Но у меня другие каналы есть.

– Лошадей вам дадут безвозмездно или за них придется платить?

– Сейчас как раз переговоры ведем. Точно не могу сказать. У казахов есть пословица: говори худо, а делай жирно. Если мы до чего-нибудь договоримся, я вам сам скажу.

– А если лошади заболеют? Вам ведь за них отвечать придется.

– Ответственность большая. Но зайсанский акимат во всем идет навстречу, потому что керкуланы будут брендом района.

– Сколько животных планируется содержать в заповеднике?

– Сначала косяк (десять-пятнадцать кобыл и один жеребец). Потом еще несколько. А заветная цель – иметь несколько десятков косяков. После этого лошадям уже не нужна будет помощь человека, они начнут жить самостоятельно.

– Кто будет ухаживать за лошадьми Пржевальского?

– Можно сказать, что на первое время штат уже набран. Это семья потомственных коневодов из Сарытерека. В ней есть и скотники, и ветеринары, и люди других нужных профессий.

– Вы будете в Алматы, а лошади где-то в Карашокы…

– Да, я продолжу работать в институте. Ну и что? Проблем со связью сейчас нет. У меня есть друг, у которого в Семипалатинске три тысячи лошадей. И представьте, справляется.

– Но у него обычные лошади!

– А лошади Пржевальского тем более неприхотливы. Их надо только от браконьеров беречь. А так они хорошо будут приживаться на родной земле.

– Но они же дезадаптированы, раз давно живут в зоопарке.

– Ничего, второе поколение будет уже адаптированным.

– Может, вы не знаете: первые лошади, завезенные из Германии в Алтын Эмель, погибли.

– Погибли? Ну, посмотрим. Знания у меня есть. Дома много литературы – целая библиотека, в том числе и по куланоидным. Среди единомышленников – зоологи, ветеринары, коневоды. Думаю, справимся.

– Сами вы лошадей держали?

– Мой отец был табунщиком, и я вырос на лошади. Без нее даже жизни себе не мыслю. Отец всегда считал, что это самое умное существо. "Безъязыкий человек" – так он о лошади говорил.

– А если у вас дела не пойдут, а деньги – бюджетные – будут затрачены…

– Нет, почему, дела пойдут. А денег от государства я никаких не получал. Дадут ли их вообще – большой вопрос. Тем более что я не хозяйственник, а ученый, абсолютно непробивной человек. Я все это на свои средства начал. Переговоры с зарубежьем сам оплачиваю. Поездки тоже. Конюшню мой брат строит на семейные сбережения. От чужого вообще стараюсь держаться подальше.

– А пишут про 10 млн тенге!

– Неправда, я их не получал. У меня даже счета нет в банке. Это ошибка журналистов. Примерно в 10 млн тенге я оценил свой проект, а это совсем другое дело.

– Но зарплату-то людям платить будете?

– Для этого у нас уже есть потенциальные инвесторы. Еще фонд хочу создать.

– И зачем вам все это надо? Столько забот...

– Когда я был студентом, один хороший человек сказал мне: "Вы, Ахмет, если будете заниматься наукой, денег не увидите. Удовольствия от жизни 5–7 процентов получите". Так оно и было. Но теперь, когда я написал книгу, и ее везде читают, я получил 100 процентов удовольствия. Собирал материал в Китае, России, Монголии, Туркменистане, Узбекистане, Турции – тоже удовольствие получал. Все-таки не все в жизни деньгами измеряется. Я приложу все силы и сделаю заповедник керкуланов.

Надежда СИДОРЕНКО
01.09.2014,