«В поисках утраченного времени. Прилуки, повторившие судьбу Бреста»

роженец деревни Прилуки Василий Иванович Зыщук подростком стал очевидцем боев за Брест. Он появился на свет не в теперешних Прилуках, а прежних, стоявших в двухстах метрах от Буга. В 1939-м река стала пограничной, и деревню отселили - как Брест при строительстве крепости.

Явились уполномоченные и дали срок определиться с новым местом. По истечении специальная бригада принялась разбрасывать крыши в домах отказников и обеспечивала перевозку. Прилукцы быстро поняли, что такая помощь себе дороже: уж лучше самим, бережно, нумеруя доски.

Но Вася в его восемь лет не замечал, чтобы кто-то роптал на власть, внешне приняли с пониманием: граница есть граница, выгоняют по закону. Наверное, недовольство от малолетних скрывали - вспоминаю фразу, произносившуюся в те же дни в одной интеллигентной брестской семье по-французски: «Не говори лишнего при детях».

то-то переселился на Волынку, а большая часть - на «пески», голое место примерно в километре в сторону Белого озера.

Новая деревня обустроилась быстро. Только со школой пришлось приспосабливаться: не было помещения. Но среди переселившихся на «пески» были учителя и просто грамотные люди, они ходили по хатам и давали задания. Дети их выполняли и носили на проверку. До отселения деревни школу разместили на заставе, вернее, застава ее потеснила - той и другой отвели по полдома, школьники ходили на занятия по пропускам.

Вокруг, куда ни повернись, стояли войска. За грибами пойдешь - весь лес в солдатах. Разбивали палатки, резали лес на блиндажи. Возле Прилук копали вдоль Буга противотанковый ров. В деревне шептались: «Один карабин на десятерых и тот на веревочке».

У Васи было семь братьев и сестренка. Мать получила от новой власти льготу по многодетности: давали бесплатно сахар и материал на одежду. Жизнь помалу налаживалась.

ечером 21 июня на лужайке устроили кино. Из нескольких простыней сшили экран, приехала передвижка. В семье Зыщуков такого чуда еще не видели: люди по стене ходят!

А потом показ внезапно оборвали, все затихло.

На рассвете загрохотало. Первыми загорелись застава и вышка. Дальше немец стал лупить в лес в те места, где стояли военные. Все было пристреляно: мальчишки ходили потом в лес и видели следы попаданий.

Отец скоренько погрузил всех в телегу и отвез к канаве, привязал лошадь к кладке. Так на подводе и просидели начало войны.

Наши солдаты пытались сопротивляться, но немец бил так, что спасения не было. С чердака дома Ивана Денисюка из противотанкового ружья спустили в кювет немецкую «танкетку» - лет десять потом стояла, детвора по ней лазила и откручивала мелочевку. Но из других самоходок прямо с шоссе стали «крестить» трассирующими все дома подряд. Загорелся один, второй, третий - так все и сгорели. На «песках» не осталось ни одного дома.

Часам к десяти успокоилось. Отец погнал телегу обратно, а там уже дымились кучи золы. Хоть что-то спасти - велел проветривать зерно, оно сверху сгорело, а в середине чистое. Пересыпали на ветер всю гору пригоршнями.

А немцы у каждого колодца человек по пять раздетые по пояс - бреются, дудят в гармошки...

пепелищ большинство прилукцев вернулись на свои места к Бугу: там остались погреба, фруктовые деревья, колодцы. Отец решил иначе: здесь потише, лесок, есть где взять материал, земля легкая для обработки. Вырыл со старшими сыновьями котлован, соорудил землянку. Все по уму: по периметру - бруски, стойки. Запихали сушеную осоку, чтоб сырость от земли не натягивало. Печка, общий на всех стеллаж - спали в повал один возле другого. Вход с северной стороны, на юг - небольшое застекленное окошко.

Другие, кто остался на «песках», соорудили по подобию - Сергуцов, Даркович, старый Троцюк... Всю оккупацию в этих землянках и прожили...