То, что лидеры автокефалистского лобби в УПЦ Московского Патриархата открыто возвеличивают отлучённого от Церкви Мазепу, уж привычно. Обыденным стало и уничижение ими тех подвижников Малой Руси кто душу положил за други свои православные. Идея «канонической автокефалии УПЦ» вышла на новый уровень – хуления святых, житием своим проводникам идеи сей не угодившим.
Вот, к примеру, митрополит Черкасский Софроний заявляет в интервью русофобской газетёнке, что «Иван Мазепа – образец православного человека». А что до патологического иудства данного «образца», так это, оказывается, просто Мазепа «как политик, проводил свою линию».
Как украинский политик, согласимся.
И с этой точки зрения Богдан Хмельницкий, конечно же, «неразумный сын», из-за которого «церковь Украины присоединили к России, а исполняли это прихвостни, которые хотели для себя славы, которые совершенно никаким образом не заботились о своём народе, несмотря на то, что они были церковными лидерами».
Такая ныне у некоторых украинских владык терминология – «церковные лидеры». Даже по отношению к святым. Ведь, как мы уже отмечали, самое действенное участие в воссоединении Русской Церкви после трёх столетий вынужденного (ввиду литовской и польской оккупации) разделения принял святой Феодосий Черниговский. А его преемник на кафедре святой Иоанн Максимович оглашал анафему образцовому украинскому политику Мазепе, грозя отлучением и тем, кто «окажет сочувствие к измене».
Так мазепинцы XXI века были подведены под анафему ещё в веке XVIII-м.
Митрополиты Софроний Дмытрук и Олэксандр Драбынко
Все пути ведут от КиеваСвятитель Иоанн родился недалеко от Киева, в Нежине (сегодня это Черниговская область, а тогда – в 1651 году – Нежинский полк Войска Запорожского). Он был старшим из одиннадцати детей «обывателя печерского» Максима по прозвищу Васильковский и его супруги Евфросинии, ставших основателями дворянского и священнического (даже святительского – от Иоанна Тобольского до Иоанна Шанхайского) рода Максимовичей.
«Обыватель» в русском языке XVII века означало совсем не то, что ныне. Максим Васильковский арендовал рядом Киево-Печерским монастырём мельницы и земли, обретя известность как щедрый храмостроитель и храмоукраситель. Естественно и детям способствовал в их тяге к духовному. Святитель вспоминал в одном из своих сочинений как «от юности своей многое множество книг собрал и содержал как драгое богатство».
Конечно же, отдан он был в Киево-Братскую коллегию – «рассадницу просвещения среди русского народа» (как характеризует заведение Петра Могилы «Летопись Голосеевской пустыни»). Подобно выпускникам «Могилянки» Димитрию Ростовскому и Иннокентию Иркутскому, будущий Иоанн Тобольский настолько выделялся в ней способностями, что по завершению учёбы был оставлен преподавать в её стенах латынь. И принял постриг в Киево-Печерском монастыре – так же, как ярчайший представитель предыдущего поколения «могилянцев» Феодосий Черниговский.
С общего согласия братии двадцатитрёхлетнему иноку было поручено весьма ответственное для его лет послушание — проповедника. Вскоре бывший ректор могилянской коллегии местоблюститель Киевской митрополии архиепископ Лазарь Баранович рукоположил Максимовича в иеромонаха.
Невзирая на молодость о. Иоанна, его в 1677 году включили в состав малороссийской делегации к царю Фёдору Алексеевичу. Это был год очередного возобновления русско-турецкого противостояния. Лаврская братия просила государя в случае нападения известных патологическим садизмом иноверцев дать монахам возможность укрыться в другом монастыре. Вняв просьбам, царь перевёл во временное подчинение Печерскому монастырю Брянскую Свенскую обитель. Её наместником в 1681 году был поставлен иеромонах Иоанн Максимович. Управлял он обителью 11 лет.
Первые признаки святостиВ 1692 году соседнюю Черниговскую епархию возглавил святитель Феодосий. В присутствии государей Иоанна V и Петра I ему было дано право служить в саккосе – особом архиерейском облачении, полагавшемся тогда только патриарху и митрополитам. Этим подчёркивалось, что Черниговская кафедра – первая по чести среди архиепископий России.
Владыка продолжил политику приглашения самых учёных монахов в знаменитые черниговские духовные школы и издательство, устроенные его предшественником Лазарем Барановичем. Удалось «выбить» из соседней епархии и рукоположенного архиепископом Лазарем наместника Свенского монастыря. Иеромонах Иоанн стал правой рукой святителя Феодосия в устройстве духовных школ. Видел в Иоанне Максимовиче Черниговский владыка и своего преемника на кафедре. Святитель возвёл его в сан архимандрита и назначил наместником знаменитого Елецкого монастыря. Чин поставления состоялся в 1696 году в Москве.
На следующий год святитель Феодосий упокоился. 10 января 1697 г. в Большом Успенском соборе Московского Кремля архимандрит Иоанн был рукоположен в епископа Черниговского с возведением в сан архиепископа и правом совершать богослужения в саккосе. При этом патриарх поручил новому владыке продолжать оказывать всяческую поддержку ещё одному взысканцу архиепископа Лазаря – иеромонаху Димитрию Туптало (будущему Димитрию Ростовскому). Теперь уже архиепископ Иоанн возвёл Димитрия в сан архимандрита, назначив настоятелем Елецкой обители. А через два года перевёл в Новгород-Северский Преображенский монастырь. Отсюда уже архимандрита Димитрия вызвал сам государь, искавший епископа-миссионера для языческой Сибири именно в Малороссии (просвещённой усилиями, прежде всего, Петра Могилы и Лазаря Барановича). Димитрий Туптало был поставлен на Тобольскую кафедру. Но, как мы знаем, у Господа были иные планы на святителя…
Архиепископ же Иоанн тем временем основал Черниговский коллегиум – славяно-латинскую школу для детей духовенства, дворян, мещан и казаков. Фактически, это была первая семинария в России. Именно по образцу «Черниговских Афин» стали создаваться семинарии в других епархиях. Святитель также открыл типографию в Болдинском монастыре.
При архиепископе Иоанне епархия стала оказывать помощь славянскому Пантелеимонову монастырю на Афоне. Во время голода 1697—1698 годов на Сиверщине владыка дал указание монастырям всячески привлекать к своей благотворительной деятельности зажиточных прихожан.
Во время пребывания Иоанна Максимовича на Черниговской кафедре история, пожалуй, впервые, устанавливает признаки его святости. И связывается это с началом почитания… его предшественника.
В разгар тяжелой болезни святителя Иоанна ему было видение святителя Феодосия, в котором тот сказал: «Не скорби, брат. Господь услышал молитвы твои, и ты будешь здрав. Вставай с одра и готовься служить Божественную литургию. Это тебе знамение». Очнувшись, архиепископ сказал, что будет служить. Видя его состояние, помощники сочли это бредом. Каково же было их изумление, когда на следующий день владыка в полном здравии совершал литургию. Вскоре архиепископ Иоанн поместил над гробницей Феодосия Черниговского стихотворную похвалу со строкой «с того света на кафедре оставил Иоанна в архиерействе». За два столетия до канонизации святителя Черниговского его преемник составил тому тропарь и кондак. Хотя близко знал не более года.
Из палат в юртыВ начале 1711 года Пётр I назначил архиепоскопа Иоанна на Тобольскую кафедру с возведением в сан митрополита. Тобольск был столицей самой огромной российской губернии – от Урала (включительно) до Тихого океана. На посту предстоятеля всей Сибири Иоанн Максимович сменил ещё одного «могилянца» и северянина Филофея Лещинского, выходца из городка Кролевец (ныне Сумской обл.). Именно Филофей заменил так и не занявшего сибирскую кафедру киевлянина Димитрия Ростовского.
«Какими чудными мужами Церкви, которые все возникли из пределов Малороссии, утешил Господь Великую Россию в славные дни царствования Петрова!», – восклицает историк и путешественник XIX века А.Н. Муравьёв по поводу поставления в 1727 году на новообразованную Иркутскую кафедру ещё одного северянина и выпускника киевской коллегии святителя Иннокентия. – Святители Иоанн Максимович и Филофей Лещинский на западе Сибири, Иннокентий Кульчицкий на востоке в одно время осияли светом христианства всю необъятную Сибирь… Сии три подвижника в Сибири, святитель Димитрий в Ростове, местоблюститель Стефан (Яворский. – В.Б.) в столице, ревностный защитник православия и достоинства иерархии, Лазарь и Феодосий в Чернигове, Варлаам в Киеве… Не часто повторяется столь утешительное явление в летописях церковных».
Прибыв в Тобольск, новый митрополит направляет миссию к ханты, манси, кетам, югам, селькупам и другим сибирским народностям. По свидетельству сибирского этнографа начала XVIII в. (также малороссиянина) Г. И. Новицкого, святителю удалось обратить в православие даже одного из «князьков кошитских юрт», бывшего мусульманина и «окрестить более трёхсот его соплеменников».
В 1714 году митрополит Иоанн поставил настоятеля якутского Преображенского монастыря урождённого черниговца и также выпускника Киево-Братской коллегии архимандрита Илариона Лежайского во главе миссии в Пекин для духовного окормления албазинцев (потомков даурских казаков, принявших в 1680-х годах подданство китайского императора).
Но, конечно же, особо Иоанн Тобольский поддерживал, в том числе и собственными средствами, славяно-латинскую школу, основанную по его же примеру в Тобольске митрополитом Филофеем Лещинским. Обучались в ней дети не только русские, но и из коренных народов. Преподавателей пригласил святитель Иоанн из Киева и Чернигова.
Бывший архиепископ Черниговский продолжил и в Сибири деятельно заниматься благотворительностью. К концу его жизни в Тобольске существовало около двадцати богаделен.
Христианской миссией был и сам образ жизни Иоанна Тобольского. «Этот человек глубоко воспринял евангельское слово: “Когда делаешь пир — не зови соседей богатых, которые могут воздать тебе тем же, но зови слабых, угнетенных, больных”, – читаем в его житии. – Так он и поступал всегда, в гости никогда не ездил: за все время служения в Тобольске лишь один раз обедал у губернатора, и то по его усиленной просьбе. Однако в праздничные дни после литургии он приглашал к себе почётных горожан. Угощение его всегда было очень скромным, и подлинным украшением таких трапез становились беседы святителя, обладавшего замечательным даром слова. О проповедях его за богослужением всегда отзывались только в превосходной степени».
Хулу ему почтим за честь9 июня 1715 года после литургии и трапезы для духовенства и нищих, за которой владыка сам прислуживал гостям, он удалился в свои покои, где на следующее утро был обнаружен умершим в молитвенном положении на коленях перед Ильинской Черниговской иконой.
Иоанна Тобольского погребли в кафедральном соборе в приделе Антония и Феодосия Киево-Печерских. Икона, перед которой владыка молился накануне кончины, вскоре проявила чудотворные свойства и теперь почитается как Тобольский образ Божией Матери.
С 1798 года стали происходить чудеса и от гроба святителя. Со следующего года в день смерти святителя (10 июня ст.ст.) в Тобольске начали ежегодно совершать крестный ход. В 1891 году епископ Тобольский и Сибирский Иустин распорядился в течение всего года кроме постов «неотложно совершать Божественные литургии, с поминовением Святителя Иоанна», дабы «сопричёл его Господь Бог к лику святых угодников» и «молитвами его помиловал и спас нас грешных».
10 июня (23 июня н.ст.) 1916 года, по результатам работы нескольких комиссий, в том числе возглавляемых будущим патриархом Тихоном, состоялось прославление Иоанна Тобольского в лике святых. На торжества прибыли более пятидесяти тысяч паломников со всех концов империи.
Святитель Иоанн прославил своим житием «и южный край Руси», и «северный ея предел» – поётся в богослужебных гимнах. И пусть трудился он в «северном пределе» всего четыре года, но столько успел сделать для христианского просвещения народа, что празднование Собора Сибирских святых 23 июня святых приурочено ко дню его памяти.
Таков он на самом деле – «церковный прихвостень, который хотел для себя славы, который совершенно никаким образом не заботился о своём народе». Эта хула из их уст нынешних украинских автокефалистов – ещё одно подтверждение святости великих сынов Малой Руси.
