«Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее»

Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу Антона Нелихова «Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее».

Более ста лет Россия была гигантским белым пятном в истории динозавров. Поиску и изучению остатков русских динозавров мешало многое: нехватка специалистов, геологическая история региона, удаленность перспективных местонахождений. Находки ограничивались несколькими костями, и только в последние двадцать-тридцать лет ситуация резко и кардинально изменилась. Было найдено пять крупных и важных в мировом значении местонахождений. Некоторые открытия стали научной сенсацией: в России добыли остатки древнейшего оперенного динозавра, самую богатую и разнообразную фауну маммалиаформ середины юрского периода, обнаружили огромный регион, где во времена динозавров эволюция практически остановилась. В книге научного журналиста, историка палеонтологии Антона Нелихова рассказано об этих и многих других находках, теориях и гипотезах, а также о непростой истории открытия и «закрытия» местонахождений русских динозавров, о новейших методах изучения их остатков, о динозаврах в народной культуре и, наконец, о перспективах изучения русских динозавров.

Предлагаем прочитать начало одной из глав книги.

Сибирская Помпея

Чернышевский район Забайкальского края огромен. По площади он чуть недотягивает до Калининградской области, но большие размеры лишь подчеркивают его пустоту. На весь район нет ни одного города, а редкие деревни жмутся к единственной трассе. Куда ни глянь, лежит гладкая, словно подметенная веником степь. Ни лесов, ни рек, ни озер. Глазу не за что зацепиться.

За всю историю района не случилось ничего из ряда вон выходящего, и когда на склоне сопки нашли кости динозавров, они тут же стали главной достопримечательностью. Динозавра нарисовали на флаге и гербе. Описание герба звучит как строчки бестиария: «В зеленом поле — восстающий золотой бескрылый ящер с птичьим клювом и с оперенными головой, кроме морды, шеей и туловищем, имеющий передние лапы короткие, а задние длинные, подобные страусовым».

Говорят, жители сильно удивились гербу и не понимали, кто на нем нарисован: то ли курица, то ли дракон. Палеонтологов расстроил хвост, который геральдисты изогнули как-то по-собачьи. Динозавры так не умели, их хвосты были как прутья благодаря жесткому сочленению позвонков и окостеневших сухожилий.

Гербовой динозавр одет в подобие полушубка с капюшоном. Это не выдумка. Следы динозавровой «шубы» сохранились и стали сенсацией. Туловище забайкальского динозавра покрывали тонкие, как волосы, перья, причем динозавр не был близким родственником птиц. Находка прибавила веса гипотезе, что динозавры изначально были пернатыми.

Герб Чернышевского района Забайкальского края.
Wikipedia.org

К громкому открытию привела целая цепочка случайностей. Первая произошла почти семьдесят лет назад, в 1954 году в селе Новая Збурьевка Херсонской области, когда школьницу Софью Синицу вызвали в кабинет директора.

Синица увлекалась творчеством, любила танцевать, хорошо пела, ставила с подругами сценки. Она услышала, что в Киеве открыли театральный институт, и вместе с дочкой директора школы решила туда поступить. Взрослым они ничего не сказали, тайком готовили номера с танцами, зубрили монолог Катерины из «Грозы». Слухи дошли до взрослых, секрет раскрылся, школьниц вызвали к директору. Суровый, потерявший на войне руку мужчина смотрел на перепуганных девочек и гремел: «Вы что, считаете себя великими актрисами? Думаете роль сразу получить?»

«Мы сидели как две подсудимые», — вспоминает Синица.

В кабинет директора подошла ее мать, преподававшая литературу, другие учителя. Директор громил девочек по всем фронтам. Они поняли: дорога в театральный закрыта. «Мы получили сполна. Отревели свое, и я назло решила пойти в геологи. Думала: стану маркшейдером, стану горняком, я им всем покажу!» — рассказывает Синица.

Школу она окончила с золотой медалью и могла без экзаменов поступить куда угодно. Летом она отвезла документы во Львовский университет. В приемной на нее посмотрели с удивлением: «Девушка, вы понимаете, куда идете? У нас можно изучать литературу, французскую или английскую. Но геология… Может, передумаете? Вы же наверняка не знаете, что такое геология. Это чистый ужас! Круглый год будете в сапогах ходить!»

Синица стояла на своем: не дали стать актрисой, буду геологом. Ничего про геологию она не знала, не интересовалась ни минералами, ни окаменелостями, и с ходу погрузилась в мир кристаллов и горных пород. Всё казалось сложным, непонятным, но отступать она не привыкла.

На последнем курсе она проходила практику на другом конце страны, в Забайкалье. Синица собрала много материалов, написала дипломную работу. Забайкалье запало в душу и тут подоспела вторая случайность: мужу Синицы предложили работу в Чите.

В 1959 году Синица получила диплом и навсегда переехала в Забайкалье. Долгие годы она была одним из трех палеонтологов в громадном безлюдном крае.

Не зря ее пугали в приемной комиссии: обычной обувью стали сапоги, пусть не на год, но на полгода точно. В них Синица исходила пешком весь край: с запада на восток, с юга на север, собирая образцы для геологического картирования. «Как мы работали? Сапоги по пояс, ноги в зубы и бегом в маршрут», — смеется она.

В полях же было не до смеха. Все геологические маршруты сложные, каждый по-своему. На севере Забайкалья нет дорог. В маршрут забрасывали на вездеходах и вертолетах, в глухие места, где на сотни километров не было никакого жилья. Маленькому отряду приходилось рассчитывать только на собственные силы. Нередко случались неприятности. Однажды Синица проводила исследования на Удокане, где сохранились остатки протерозойских организмов возрастом в полтора миллиарда лет. Окончив работу, она по рации попросила прислать транспорт. «Ничего нет, ждите», — сказали в ответ. Продукты кончались, прошел день, другой. На третий Синица включила рацию и резко объяснила ситуацию, отставив в сторону манеры. Металлический голос ответил: «Не засоряйте эфир!» — и отключился. К вечеру вездеход прислали.

На юге Забайкалья дороги были, но еще были клещи со змеями. «Сижу, пишу на большой плите белого кварца, на ней островками растет мох. Чувствую, что-то не так. Смотрю: из кучки мха медленно разворачивается щитомордник. Я тогда побила все рекорды по прыжкам», — улыбается Синица.

В Читинском геологическом управлении она проработала тринадцать лет, прошла все ступеньки: техник-геолог, младший геолог, геолог, начальник отряда, начальник партии. Закартировала сотни квадратных километров, открыла десятки местонахождений окаменелой фауны — от протерозоя до плейстоцена.

В возрасте тридцати пяти лет ее пригласили в Читинский политехнический институт, и здесь Софья Михайловна тоже прошла карьерную лестницу от доцента до профессора, читала курсы палеонтологии, геологии общей, исторической, региональной. Про поле не забывала, каждый год вывозила на практику студентов, а с середины 1970-х годов несколько раз ездила с палеонтологами в Монголию, помогала составлять геологические карты и описывать разрезы. В Гоби она не раз видела кости динозавров. В некоторых местах ребра и позвонки валялись кучами, как хворост. Это была третья случайность.

Перечень ее регалий постепенно увеличивался. В 1996 году Синица стала доктором геолого- минералогических наук, через три года заслуженным геологом, еще через год почетным членом Российского палеонтологического общества. Список ее научных публикаций перевалил за полторы сотни. Ее бывшие студенты работали во многих крупных организациях по всей стране. Стала геологом дочь, затем внук: получилась династия, начало которой положил скандал в кабинете директора сельской школы.

Синицу всё чаще называли ветераном забайкальской геологии. Несмотря на возраст и регалии, она не думала о пенсии и каждый год ездила в маршруты. За компанию брала котов: и веселее, и мыши не беспокоят.

Возраст на ней не отражался. «Меня иногда спрашивают: "А сколько вам лет?" Понимаете, такой вопрос — ерунда. Года определяются по тому, как себя чувствует человек. Можно в двадцать сидеть на стуле, как развалина, а можно в семьдесят бегать по горам. Вот я и бегаю».

Своим девизом она взяла слова: «Искать, найти, определить и не сдаваться».

2010 год был отмечен четвертой случайностью. Синицу позвали создавать музей руды в Курске. Она согласилась, улетела из Читы, но проект свернули, даже не начав. Пришлось возвращаться обратно. Лето получилось свободным, а сидеть без дела Синице было скучно. За полвека работы она пропустила полевой сезон только один раз: в тот год, когда родила дочь. И теперь за компанию согласилась отправиться со знакомыми геологами в Оловскую впадину, за триста километров от Читы.

Партия носила солидное название: Вершино-Дарасунская геологическая партия ОАО «Читагеолсъемка». На деле состояла из повара, водителя и трех пожилых геологов — Синицы и супругов Еникеевых. Им предстояло найти ископаемые остатки, чтобы определить возраст мощных пластов алевролитов и песчаников, который был то ли юрским, то ли меловым. Сами отложения считались почти немыми. По описанию, в толще залегала практически одна ископаемая древесина. По словам Синицы, описания составляли девочки или мальчики из горного техникума, которых научили тому, что всё крупное и непонятное в породе — остатки древесины. «Я смотрела документацию, там написано: древесина, древесина, древесина», — вспоминает она. Надо было найти хорошие руководящие ископаемые, которые жили только в определенное время и четко указывают на возраст породы: раковины остракод или моллюсков, отпечатки листьев или рыб.

Основные работы наметили в пади Кулинда. Падями здесь называют долины между сопок.

В 1970-х годах в Кулинде разрабатывали небольшое проявление урана, и в поисках залежей прокопали тринадцать разведочных канав метровой глубины и стометровой длины, они сверху вниз пересекали высокий склон сопки. В канавах можно было осмотреть все породы без проведения вскрышных работ.

Породы были цвета осенней листвы: красноватые и желтые, на редкость крепкие. Никаких ископаемых не попадалось, только невнятные черные полоски от растений.

По склону ходили осторожно. «Кулинда» на эвенкийском значит «змеиная». Таких названий с корнем «кулин» в округе немало — речки, пади, горы. На змей намекали и выползки — сброшенные шкуры, лежавшие по канавам.

Днем склон превращался в печку, тени не было нигде. Только по урановым канавам поднимались редкие кусты и деревца, выросшие как по линейке. Здесь, в трещинах между камнями, смогли закрепиться семена.

«Я плетусь, тридцать семь градусов жары, представляете, очень крутой склон, ничего нет, одни какие-то страшные грубозернистые породы. И ведь скука смертельная, когда ничего нет, ужас», — говорит Синица.

Подоспела последняя, пятая случайность. Доктор геологоминералогических наук Ф. И. Еникеев плохо переносил жару. На солнцепеке у него заныло сердце, он присел на краю канавы возле одинокой березы. Рядом суетилась Синица. Еникеев недовольно спрашивал, когда она прекратит стучать по плитам? «Нет тут ничего. Пойдем в лагерь», — ворчал он. Наконец устал ждать, поднялся и стал спускаться вниз, а Синица подняла плиту, на которой он сидел, и не поверила своим глазам: на сколе темнели кости. Позже она вспоминала, что находка была чистым везением: «Не потому, что я старый перец и знаю, где искать… Нет, всё было чисто случайно».

Одна кость большая, 20 сантиметров в длину, другие мелкие — и явно принадлежали наземному животному. Но какому? Синице показалось, что они похожи на кости динозавров, такие же как в Гоби, только мельче. «Фарид Исхакович, ты сидел на костях динозавра!» — крикнула она.

Надо было проверить определение. Находку с оказией отправили в Палеонтологический институт. Там подтвердили: кости принадлежат динозаврам, и попросили внимательнее осмотреть местонахождение.

Синица вдохновилась, стала хлопотать о машине и помощниках. Восторженному рассказу никто не поверил. Все твердили: у нас нет и быть не может динозавров. Энтузиазмом заразился только начальник той самой Вершино-Дарасунской геологической партии Н. Н. Чабан. Он дал машину с водителем, договорился с первокурсником, чтобы помог в раскопках. В сентябре крошечный отряд — Синица, студент аграрного института и шофер — выехал в Кулинду.

Падь Кулинда.
Фото Д. В. Григорьева

Моросил ледяной дождь, деревья уже облетели. Синица со студентом поднялись к канаве, стали колотить по плитам. Шофер занялся обедом, через час крикнул: «Картошка сварилась, спускайтесь, всё равно у вас ни черта нету».

Синица со студентом стали спускаться со склона и в руках бережно, как младенцев, держали куски песчаника. «И на каждой кость, кость, кость», — вспоминает Синица.

Шофер увидел находки, рассмеялся:

— Ну, пусть кусают локти.

— Никифорович, кто? — удивилась Синица.

— Да все, кто говорил, что динозавров в Забайкалье нет.

«Древесина» из старых геологических описаний оказалась костями динозавров…

На следующее утро началась зима. Когда Синица откинула полог палатки, раздался шорох: снег сползал по тенту. Градусник показывал минус двенадцать. Пришлось возвращаться в Читу, но съездили не зря: за день собрали сто десять образцов. Так в жизни Софьи Михайловны Синицы, которой вскоре исполнилось семьдесят три года, началась новая эра — эра динозавров.