«История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства»

Издательства «КоЛибри» и «Азбука-Аттикус» представляют книгу Джона Норвича «История Византийской империи: От основания Константинополя до крушения государства» (перевод Оксаны Постниковой). Известный британский историк Джон Джулиус Норвич представляет подробнейший обзор истории Византийской империи начиная с ее первых дней и до трагической гибели.

«Византийская империя просуществовала 1123 года и 18 дней — с основания Константином Великим в понедельник 11 мая 330 года и до завоевания османским султаном Мехмедом II во вторник 29 мая 1453 года. Первая часть книги описывает историю империи от ее основания до образования западной соперницы — Священной Римской империи, включая коронацию Карла Великого в Риме на Рождество 800 года. Во второй части рассказывается об успехах Византии на протяжении правления ослепительной Македонской династии до апогея ее мощи под властью Василия II Болгаробойцы, однако заканчивается эта часть на дурном предзнаменовании — первом из трех великих поражений в византийской истории, которое империя потерпела от турок-сельджуков в битве при Манцикерте в 1071 году. Третья, и последняя, часть описывает то, каким судьбоносным оказалось это поражение. История последних двух веков существования Византии, оказавшейся в тени на фоне расцвета династии Османской империи в Малой Азии, наполнена пессимизмом, и лишь последняя глава, при всем ее трагизме, вновь поднимает дух — как неизбежно должны заканчиваться все рассказы о героизме», — говорит Джон Джулиус Норвич.

Предлагаем прочитать фрагмент из главы, посвященной эпохе иконоборчества.

Внезапное появление иконоборчества на византийской религиозной сцене часто объясняют близостью к исламскому миру, в котором сама мысль о подобных изображениях считалась отвратительной, и было бы трудно спорить с тем, что Лев III, чья семья почти наверняка была родом из малообитаемой Восточной Анатолии, ощутил на себе влияние исламских принципов. Одновременно эта новая и революционная доктрина была явным следствием монофизитства: если мы принимаем лишь божественную природу Христа, следовательно, мы не можем одобрить его двух- или трехмерные изображения в виде человека. Кроме того, у иконоборцев были и серьезные доводы более практического толка. В течение какого-то времени культ икон становился все более неконтролируемым, и дело дошло до того, что святые изображения сами по себе стали объектом открытого поклонения, порой выполняя функции крестных отца и матери во время крещения. Таким образом, иконоборческий манифест, принятый епископами Малой Азии, стал протестом против того, что они считали вопиющим идолопоклонством.

Сам Лев поначалу не проявлял подобных склонностей. Похоже, он изменил свое отношение к этому вопросу под мусульманским и иудейским влиянием, а также под воздействием некоторых своих христианских подданных. В 725 году Лев прочел несколько проповедей, в которых указывал на более вопиющие нарушения, допускаемые иконопочитателями (так называли тех, кто поклонялся изображениям), которые он считал открытым неповиновением Закону Моисея, изложенному во второй заповеди1. Затем в 726 году Лев решил подать личный пример. Главный вход императорского дворца, известный как ворота Халки (греч. «медный»), был обращен на восток, в сторону храма Святой Софии; над огромными бронзовыми воротами, давшими входу название, располагалась большая икона с изображением Христа. Именно ее, самую большую и известную в городе, Лев выбрал для уничтожения первой. Реакция народа последовала незамедлительно: на руководителя группы по уничтожению иконы напала толпа разъяренных женщин, которые убили его на месте. Последовали многочисленные демонстрации, массовые мятежи вспыхнули в армии и на флоте. Европейские подданные императора, будучи наследниками греко-римской традиции, покинули своего суверена, не сомневаясь в своих чувствах. Они любили и почитали эти изображения и были готовы за них бороться. В 727 году поднял мятеж Равеннский экзархат; жителей поддержал папа, который, помимо естественного чувства отвращения к уничтожению священных изображений, оскорбился самонадеянностью императора, претендовавшего на верховную власть в богословских вопросах. Экзарха убили, а взбунтовавшиеся гарнизоны, набранные из местных жителей, выбрали себе командиров и заявили о своей независимости2.

Следует отметить, что эти волнения последовали не за каким-то императорским указом, а за одним-единственным поступком самого императора — уничтожением иконы над вратами Халки. Следовало ожидать, что Лев, увидев подобную реакцию, остановится; однако его решимость не могло поколебать ничто. В 730 году он наконец издал единственный эдикт против религиозных изображений, в котором приказал немедленно уничтожить их все. Отказывающимся повиноваться грозили арест и наказания. На востоке самый тяжкий удар пришелся на монастыри, многие из которых владели великолепными коллекциями древних икон и огромным количеством святых реликвий, которые были обречены той же участи. Сотни монахов втайне бежали в Италию и Грецию, прихватив с собой небольшие сокровища, которые можно было спрятать под рясой. Другие искали убежища в пустынях Каппадокии, где вышедшие на поверхность отложения мягкого и рыхлого туфа издавна давали прибежище другим христианским общинам, которым угрожали наступавшие сарацины. Тем временем на западе папа Григорий II публично осудил иконоборчество и написал Льву III письмо, предлагая ему оставить задачу определения догм христианства тем, кто в ней больше компетентен. Первым побуждением Льва было поступить с Григорием так же, как Констант II обошелся с папой Мартином; однако корабли, отправленные для ареста понтифика, затонули в Адриатике, а прежде чем Лев предпринял еще какие-то действия, папа умер. Его преемник Григорий III занял такую же решительную позицию, обещая отлучение от церкви всем нечестивцам, которые посягнут на священные предметы. Лев ответил на это переводом сицилийских, калабрийских и многих балканских епископов из-под юрисдикции папского престола в константинопольскую. С тех пор отношения между восточной и западной церквами характеризовались неприкрытой враждебностью.

Нам мало известно о последнем десятилетии правления Льва III. Хотя 730-е годы стали для Византии относительно спокойным временем, они вовсе не были счастливыми. Лев III, как в свое время Ираклий, спас западный мир, однако Ираклий стремился покончить с религиозным расколом, в то время как Лев, похоже, почти намеренно его поощрял. После его смерти 18 июня 741 года империя осталась защищенной от арабских врагов, но при этом разрозненной, как никогда глубоко и безнадежно.

Константин V, сын и преемник Льва III Исавра, был последним человеком, которому удалось ее объединить. Известный под некрасивым прозвищем Копроним (появившимся, видимо, в результате неловкой ситуации во время его крещения)3, он с детства прочно ассоциировался с иконоборчеством. Скорее всего, именно по этой причине его зять Артавазд, который был намного старше, неожиданно напал на него в 742 году и провозгласил себя василевсом, после чего немедленно приказал восстановить иконы, которые стали возникать в поразительном количестве. В течение 16 месяцев Константинополь выглядел как прежде, но Константин V вскоре отомстил зятю. Артавазда и двух его сыновей публично ослепили, короновавшего Артавазда патриарха Анастасия подвергли порке, раздели догола, усадили задом наперед на осла и провезли по Ипподрому, после чего, как ни удивительно, восстановили в сане. Однако Константин V всегда старался уменьшить влияние церковных иерархов, и обесчещенный патриарх идеально подходил для этой цели.

После этих событий ненависть Константина V к иконопочитателям разгорелась еще сильнее, и преследования стали более жестокими. Однако в отношении других сфер иконоборцы вовсе не были аскетами, вполне приветствуя в изобразительном искусстве мирские темы. Например, во Влахернской дворцовой церкви мозаичные изображения жития Христа заменили пейзажами, а дворец патриарха украсили не совсем подходящими сценами скачек и охоты. Сам Константин V был бисексуалом, окружал себя красивыми фаворитами и фаворитками и, как говорят, отлично играл на арфе. Однако по сути своей он был глубоко религиозным монофизитом; правда, прошло еще двенадцать лет, пока он почувствовал достаточно сил для созыва церковного собора и официального одобрения иконоборчества.

Константин V предусмотрительно не стал приглашать представителей из патриархатов Александрии, Антиохии и Иерусалима, так как все тамошние патриархи высказывались в пользу религиозных изображений. Разумеется, не было отправлено и приглашение в Рим. Таким образом, скромное собрание, начавшееся 10 февраля 754 года, вряд ли имело право называться Вселенским собором. После семи месяцев дебатов собор пришел к выводам, которые никого не удивили: природа Христа неограниченная — следовательно, ее нельзя представить в виде фигуры внутри конечного пространства; изображения Богородицы и святых отдают языческим идолопоклонством, поэтому также подлежат осуждению.

Это были именно те выводы, которые требовались императору. Его указы заново подтвердили, иконопочитателей отлучили от церкви. Продолжались преследования, особенно в отношении монастырей — «неприличных мест», как он их называл. Самой известной жертвой императора стал Стефан, настоятель монастыря Святого Авксентия. Его обвинили во всевозможных пороках и до смерти забили камнями прямо на улице; однако он был лишь одним из нескольких тысяч непокорных монахов и монахинь, которые претерпевали осмеяние, увечья или смерть, защищая иконы. Стратиг Фракисийской фемы, расположенной на западе Малой Азии, приказал всем монахам и монахиням вступить в брак, угрожая в противном случае переселить их на Кипр. Говорят, что он жег бороды несговорчивым монахам и предавал огню целые библиотеки.

Монастырей в Византии действительно стало опасно много. Огромные территории Малой Азии до сих пор оставались малонаселенными, особенно после эпидемии бубонной чумы 745–747 годов, которая унесла жизни трети их обитателей. Империи требовались люди, чтобы возделывать землю, защищать границы и, самое главное, обеспечивать прирост населения. Вместо этого все больше людей обоего пола выбирали жизнь, не приносящую государству никакой пользы. Однако Константин проиграл битву: вскоре после его смерти монастыри стали такими же населенными, как и прежде. Несмотря на весь свой вклад в культуру, они продолжали истощать жизненные силы Византии.

Иконоборчество настолько омрачило годы правления Константина Копронима, что его военные заслуги часто оставляют без внимания. Он был храбрым воином, блестящим тактиком и полководцем, и из всех подданных больше всего его любили солдаты. Ему сопутствовала удача, когда в 750 году пресеклась дамасская династия Омейядов и халифат перешел в руки багдадских Аббасидов, которых больше интересовали Персия и Афганистан, нежели Европа, Африка и Малая Азия; благодаря этому император смог уделить внимание более близким к Константинополю опасностям.

Особого внимания требовали булгары (болгары). С этого времени сменяющие друг друга кампании против болгар стали привычной частью византийской жизни. Самому Константину предстояло провести не меньше десяти таких кампаний; в одной из битв, состоявшейся 30 июня 763 года, он полностью уничтожил вторгшуюся на территорию империи армию хана Телеца, отпраздновав эту победу триумфальным входом в столицу. Однако в 775 году, во время похода в сильную августовскую жару, ноги Константина V настолько распухли, что больше не держали его. Он не дожил до возвращения домой и умер 14 сентября в возрасте 57 лет.

Прискорбно, что Константин V никогда не заботился о своих западных владениях так, как о восточных. Вместо того чтобы противостоять наступающим лангобардам, он своими попытками навязать иконоборчество намеренно восстановил против себя папу, а вместе с ним и большинство его итальянской паствы. Экзархат каким-то образом пережил события 727 года, но в 751 году Равенну в конце концов захватил король лангобардов Айстульф, и последний плацдарм в Северной Италии был потерян. Покинутый императором Рим был почти беззащитен перед врагом, однако ненадолго: по ту сторону Альп, на западе, быстро росла и крепла новая сила. Предводитель франков Пипин Короткий низложил короля Хильдерика III из династии Меровингов, и папа Стефан II лично отправился во Францию, где в 754 году совершил его помазание на трон короля франков. В ответ Пипин пообещал ему вернуть папству все территории, прежде принадлежавшие империи и захваченные лангобардами. Он сдержал слово.

Войска франков хлынули в Италию, поставили Айстульфа на колени, и в 756 году Пипин, добравшись через Центральную Италию до Равенны, Перуджи и самого Рима, провозгласил папу единственным правителем бывшего экзархата. Его полномочия делать такие заявления были сомнительны, если не сказать больше, однако его альянс с папой меньше чем полвека спустя привел к основанию единственной христианской формы правления (помимо самого института папства), которая выдвигала требования, равные притязаниям Византии, — Священной Римской империи.

1. Синодальный перевод Библии: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх. 20:4; Втор. 5:8–10). — Прим. науч. ред.

2. Кстати, это ознаменовало собой рождение Венецианской республики. — Прим. автора.

3. Копроним означает «навозник»: говорили, что во время крещения младенец Константин испражнился в купель, осквернив тем самым таинство.