«В поисках Бога и счастья на русской кухне»

Когда политика и общество теряют ориентацию, когда искажаются все моральные и религиозные ценности, даже ложные пророки могут  сделать много хорошего и правильного: обратить на путь истинный грешников, утешить несчастных, помочь возродиться смертельно пьяным и полуобморочным. Наталья Степановна, бабушка живущей в убогой квартире семьи униженных и оскорбленных, своими проповедями, крестными знаменьями, иконами и святой водичкой удивительным образом добивается большого успеха, хотя для этого она не всегда использует сугубо православные способы. Ее сын, музыкант-неудачник Олег, неожиданно вновь находит работу, а ее невестка заключает выгодные сделки с недвижимостью, и всему этому она обязана отца Владимиру, который по совместительству занимается контрабандой сигарет. И даже Боцмана - старого алкаша, живущего по соседству, - удается с помощью небольшого подаяния и увещеваний наставить на путь истинный.

Только в отношении внучки повелительный миссионерский порыв бабушки наталкивается на гранит. Кристина изучает туристический менеджмент и является сторонником агностицизма. Кроме того, она пьет, курит, ругается и развратничает. Когда Кристина, оставленная Богом и своим любовником, бросается вниз с балкона, на эту язычницу, объединив свои силы, набрасываются верующие и сторонники суеверий. Происходит чудо: крещение, изгнание демонов, венки из роз – мнимый колдун вуду с помощью африканских масок смерти и водки возвращает к жизни находившуюся в состоянии клинической смерти атеистку. Даже Боцман в конце вновь начинает получать языческое удовольствие от выпивки.

Анна Яблонская не верит в чудо. «Язычники», ее последняя пьеса, представлют собой пандемониум суеверий, а также ложной веры в деньги, Бога и оранжевую революцию. В грязной коммунальной квартире в Одессе безнадежность находит выход в насилии, молитве и сентиментальности. Но то, что начинается как брутальная и реалистическая семейная драма, провозглашающая «бессмысленность основы мироздания», заканчивается робким примирением. Кристина вновь переезжает к своей матери и начинает новую жизнь, а ее отец уходит и куда-то уезжает. «О Боге я ничего не знаю», - таковы его последние слова. Никаких чудес не происходит, и есть только злые духи бессмысленности, отчаяния и человеческой слабости. Было бы чудом, если бы все эти зомби постсоветской эпохи стали бороться за достойную человека жизнь и не искали спасения в затасканных словах утешения со стороны государства и церкви.

Буркхард Космински (Burkhard C. Kosminski), руководитель Национального театра в Мангейме, считающийся, скорее, поклонником современной американской драматургии, добавил в пьесу «Язычники» Яблонской старорусский душевный мистицизм и новорусский фольклор, а также песнопения, хоралы и изображения святых. Критика остается плакатной, а фигуры – плоскими. Габриэла Бадура (Gabriela Badura) играет роль набожной бабушки, которая с помощью твердой руки и мягкой житейской мудрости превращает свою семью в религиозную секту. Измученная мать, роль которой играет Анке Шуберт (Anke Schubert), постоянно бранится и с трудом переводит дыхание, а неудачник Олег (Reinhard Mahlberg) – это сплошные стенания. Катарина Хаутер (Katharina Hauter) провоцирует своих родителей и бабушку с помощью вязаных масок в стиле Pussy Riot, страшных ругательств и непристойного секса, но в принципе она ангельски чиста, как нигилистка 19-го века, которая только что услышала о Ницше, но мечтает о «настоящей маме».

Анна Яблонская считалась большой надеждой и «ангелом» украинско-русского театра, однако сделать такого рода вывод на основе этой очень честной инсценировки нельзя. Свою роль сыграла ее трагическая судьба. Как будто преследуемая всеми на свете демонами, Яблонская сочиняла стихотворения, эссе и дюжину театральных пьес. «Мне кажется, у меня осталось очень мало времени», -  записала она в своем блоге. 24-го января 2011 года, направляясь на театральный фестиваль, где ей должны были вручить премию за «Язычников», она погибла в возрасте 29 лет. Это произошло в московском аэропорту в результате теракта, устроенного исламистским фундаменталистом.

В Кристине эта Святая Иоанна из Одессы изобразила саму себя: как и ее героиня, она потеряла свою наивную детскую веру, когда ее семья распалась, а попы, которым она испортила прибыльную сделку с освященной минеральной водой, пригрозили ей отлучением от церкви. Но Мангейм – это не Москва. Там, где государство и церковь являются соучастниками злонамеренных деяний, а «бессмысленность основы мироздания» ощущается непосредственно, ее незатейливая критика религии и церкви может кого-то задеть за живое. Но для нас она так же далека, как какой-нибудь там Достоевский. Необходимо чудо для того, чтобы сделать из окружающих Яблонскую демонов наших современников.