Правила пользования
Курс ЦБ на 28.03 USD 449.58 up -0.49
EUR 486.94 up -1.57
RUB 4.86 up 0
28 марта Четверг, 15:49
восход заход
05:04 21:50 01:58 12:30

««Тайна исповеди» Игоря Свинаренко. Заметки читателя»

Дата: 20.09.21 в 20:19
Мобильная версия Шрифт

В наше время выход книги явление не такое уж и редкое. Но выход хорошей книги – уже что-то. А если на эту книгу, как только она появилась в продаже, посыпались отзывы – это случай редкий. Мы ведь ленивы и не любопытны, если помните. Бесплатно и не по работе писать не рвемся. А тут – аж три добровольных рецензии и интервью с автором меньше, чем за месяц. 

Книга Игоря Свинаренко «Тайна исповеди» (М.: «Захаров», 2021. – 480) – ярчайшее явление, на мой взгляд. Не будучи ни критиком, ни литературоведом, ни писателем, прикрываясь всего лишь дипломом «литературного работника», я все же поделюсь своими читательскими впечатлениями – поскольку книги пишутся, в первую очередь, для того, чтобы их читали. И ещё – для того, чтобы попытались понять. 

Что же такого яркого в романе известного журналиста? Чем он выбивается из ряда других книг (включая и его собственные, кстати, которых у него вышло больше двадцати пяти)? Начнем с жанра и героя. Аннотация сообщает нам:

«Этот роман покрывает весь ХХ век. Тут и приключения типичного «совецкого» мальчишки, и секс, и дружба, и любовь, и война: «та» война никуда, оказывается, не ушла, не забылась, не перестала менять нас сегодняшних. Брутальные воспоминания главного героя то и дело сменяются беспощадной рефлексией его «яйцеголового» альтер эго. Встречи с очень разными людьми – эсэсовцем на покое, сотрудником харьковской чрезвычайки, родной сестрой (и прототипом Лолиты?) Владимира Набокова… История одного, нет, двух, нет, даже трех преступлений. Так что это? Роман? Воспоминания? Черт знает…» 

Уже отсюда нужно начинать читать внимательно.Почему, например, роман «покрывает», а не «охватывает» ХХ век? Покрывает – в смысле, оправдывает, как оправдывает один соучастник преступления другого? Скрывает истину со своей какой-то целью? Почему воспоминания героя «брутальные»? Что же брутального в реализме? Жизнь она и есть жизнь – у кого благополучная, у кого-то погрубее. Возьмите любого человека – если он станет вспоминать из своей жизни только счастливые эпизоды, розовых слонов и золотые облака – не верьте ему, так не бывает. 

И почему же брутальность противопоставляется рефлексии в одном предложении? Если ты живешь тяжело и страшно, ты не рефлексируешь? Те, кто дерутся, пьют водку и самогон, впадают в разные степени разврата, разве не анализируют происходящее? Хотя бы подсознательно?.. То-то и оно! 

Подсознание – главный герой всей книги. Встреча с ним пугает и будоражит читателя, отталкивает и притягивает одновременно. Уж очень сокровенные тайны вытаскивает на свет текст романа. Чего стоят хотя бы рассуждения о том, что многие, наверное, убивали бы тех, кто им не нравится, будь они уверены в безнаказанности… Ну и жанр – аннотация сама себе противоречит: «этот роман» в начале и «Так что это? Роман? Воспоминания?» в конце. 

Рецензенты, кстати, дружно заговорили о воспоминаниях, о мемуаристике, об «автофикшене». Что любопытно – если воспринимать книгу как воспоминания конкретного человека, журналиста Игоря Свинаренко, то выходит, что именно он выступал в роли синхрониста Михаила Горбачева, видел в каждом немце фашиста, убил трех человек и получил «заказ» на четвертого от спецслужб… Вряд ли в реальной жизни возможен такой уровень… откровенности. Поэтому предлагаю всё же отделить автора от его лирического героя. Это роман, где «отдельные персонажи и ситуации списаны с натуры», но «искажены так, что никого не узнать». И автор не киллер, а писатель, дающий волю бессознательному, формируя из него историю своего персонажа. Персонаж получается весьма типичным для рожденного в СССР: деды-фронтовики, бедноватое детство, работающие без просвета родители, лживая школа, заграница – как недостижимая радужная мечта, которая сбывается внезапно…

Ну, кто из ровесников автора, из моих ровесников, из людей постарше, не был накрыт памятью о Второй мировой войне? Кто не играл «в войнушку»? Кто не мечтал быть «партизаном», а не «фашистом» в этой игре? К концу 1990-х эти игры потихоньку сошли на нет, а теперь вот возвращаются с новой силой, подогреваемые реконструкциями и парадами, только теперь уже почти без живых свидетелей, зато с преувеличенной победной риторикой... Читая о детских играх героя, о его мечте «бить немцев», невольно вздрогнула – это ведь были и мои мысли. Хотя я моложе на пару десятков лет, но отчетливо помню свое уже не детское удивление – евреи эмигрируют в Германию – как это возможно? И вспомнила свою старшую подругу, еврейку, пережившую войну в детстве, которая сказала: «Для меня Вторая мировая война закончилась только тогда, когда моя дочь вышла замуж за немца». 

А ведь огромный вопрос встает перед нами – как и когда заканчиваются войны? И заканчиваются ли вообще? Судя по событиям, изложенным в романе, вопрос этот остается открытым. Для героя, который и на войне-то, к слову, не был, не родился еще, война не заканчивается ни с местью, ни с любовью. Которой в романе немало. Любовь оказывается единственным, хотя и слабым, и непрочным, оправданием этого мира. Ничего светлого там и нет, кроме любви. Дружба – трудная, полная соперничества и, временами, опасная. Успех и деньги – вообще мало имеют значения – то есть они, то нет, не важно. А вот любовь чаще всего дает лирическому герою «укол щастья» – и платоническая, и детская, и чувственная. Он, кстати, больше увлекается немками, чем своими соотечественницами. И считает, что немцы-мужчины – грубые и неинтересные, а немки – нежные, чувственные и раскованные – и они, эти мужчины и женщины, непохожи друг на друга, словно два совершенно разных народа.

Любовь как раз и «покрывает», то есть спасает от обвинения и так уж во всех грехах обвиняемый ХХ век. 

В книге много о телесной любви, которую одна из рецензентов назвала почему-то «тошнотворным сексом». Читая внимательно, пыталась найти хоть намек на «тошнотворность». Не смогла. Есть довольно невинно описанные отношения с разными девушками, переживания обеих сторон по этому поводу, упоминания любовных и не любовных физиологических жидкостей. Да, собственно, и всё. По нынешним временам – совершенное пуританство. Разве что рассказ о первых и случайных детских опытах может вызвать возмущение блюстителей морали. Но, с другой стороны, почитайте некоторые учебники – там описания гораздо страшнее и физиологичнее.

А что касается заявленной на обложке «нецензурной лексики», то она довольно органично вписывается в то, о чём рассказывает главный герой. И потому проходит, практически, незамеченной.

Вот, собственно, две главные темы романа – война и любовь. Еще смерть, но она маячит где-то рядом с войной и любовью, а на Донбассе, откуда родом и автор, и его герой, так и вовсе смерть – часть повседневности. Кругом же шахты, ежедневный риск. А теперь еще и война там же.

Кроме того, что рецензенты склонны считать «Тайну исповеди» произведением мемуарным, никто из них не отметил, что часть книги они где-то уже читали. Наткнувшись на знакомые сюжеты, я бросилась проверять – так и есть! Истории про деда, про школу, про воздушную девочку Лену, про мрачную «дурку» и душевнобольного брата, и некоторые другие, где-то в чуть менее полном виде, а где-то чуть ли не целиком входили в книгу Игоря Свинаренко «Донбасс до» (М: ОГИ, 2015. – 270 с.).  А историю про дедушку-ветерана Вермахта можно было прочесть на сайте Полит.ру. Но вписавшись в текст романа, они стали его органической частью, что называется «слова не выкинешь».

Кстати, еще о словах. Написание «совецкий» и «щастье» в тексте оставлено авторское. И это дает неожиданный эффект – мы не слышим русской речи героя с украинским фрикативным «г», не слышим его немецкого произношения, но написание двух слов против правил создает эффект звучания – мы слышим, как звучит речь, записанная на бумаге. 

Григорий Ряжский в своем отзыве на книгу верно подметил, что читать её непросто, хочется откладывать и делать перерывы. То есть, невозможно прочесть ее с разбегу, как приключенческий роман. Хотя приключений там хоть отбавляй. Почему же? А дело в том, что у романа этого нет сюжета. Вот есть две параллельные линии – линия главного героя, его жизненные коллизии, и линия деда-фронтовика, ровесника прошлого века. Линия деда обрывается с его смертью, линия главного героя длится, с ней переплетаются линии судьбы его друзей и подруг, его большой любви – «главной немки», ее отца Райнера, служившего в Вермахте… И каждая из линий заканчивается смертью или убийством, а линия героя выруливает в совершенно уж неожиданный бок – оказывается, что все тайны, в которых он исповедался читателю давным-давно известны, за ним наблюдали, и вот к нему приходят люди в штатском и нанимают его в качестве киллера. Только вместо «ствола» выдают ему… металлического оленя, носовую фигуру советской «Волги». И тут уж чувство реальности оставляет читателя окончательно. 

Да и на протяжении всего романа встречаются «зонги» - вставные новеллы, неожиданные, но не случайные. То автор вдруг на целую главу пускается в объяснения, откуда взялся автомат Калашникова, с техническими подробностями и цитатами из документов. То внезапно возникает пронзительная глава о немецких песнях – от народных до Марлен Дитрих, где цитаты приводятся без перевода, в вольном пересказе лирического героя. Или вдруг часть главы занимают дневниковые записи деда – много, много страниц сдержанного описания войны, ранения, госпиталя, голода, мытарств, работы… Как будто все время открываются двери в другие миры, в другие жизни – из одного измерения нас забрасывает в другое, и в третье…

Невольно это напомнило мне «Москву-Петушки» Венедикта Ерофеева – «орнаментальная проза», как сказали бы литературоведы. Поэма Ерофеева и роман Свинаренко перекликаются. И там, и там герой живет как бы в нескольких измерениях, движется в одну точку, а попадает в разные. Говорит о грубом и земном, а получается нежно и поэтически. И дело не только в алкоголе, надо думать. 

Смутное сходство промелькнуло еще с Набоковым, упомянутым в «Тайне исповеди». В его роман «Дар» вклинивается трактат Годунова-Чердынцева о Чернышевском, и занимает довольно много места. И в «Аде» рассказ героя перемежается главами из тягучей философско-фантастического романа «Письма с Терры». Видел ли автор эти сходства? Намеренно добивался их или это получилось само? Ответить сложно. Жаль, что не спросила его об этом замечательный интервьюер Лариса Малюкова, записавшая для «Новой газеты» беседу с Игорем Свинаренко о его новой книге.

В конечном счете, эта исповедь-не исповедь, на мой неискушенный взгляд, не что иное, как мистификация, тонкая многоуровневая игра, в которой читателям и критикам предлагается угадать, кто герой, а кто автор, что правда, а что вымысле, где проходит граница сна и реальности, сознания и подсознания. И в финале – глубоко задуматься, о ком это все написано? И для чего?  Не о нас ли и не для нас ли, дорогие читатели?

И умоляю, читайте внимательно! Всегда. А эту книгу – особенно.

Просмотров: 207


Комментариев: 0
О компании О проекте Источники новостей Предложить ленту Реклама на сайте Реклама в газете Контакты Наши партнеры
Портал ivest.kz - база частных объявлений газеты «Информ Вест», справочник предприятий городов Казахстана и России, новости, недвижимость, электронные версии ряда изданий, сборник кулинарных рецептов. Все замечания и предложения принимаются на info@ivest.kz.
Использование данного веб-портала подразумевает ваше согласие с Правилами пользования.
© 2000-2024 «Информ Вест»
Top.Mail.Ru
×