«Художественная культура Санкт-Петербурга XVIII века»

Издательство «Директ Медиа» представляет книгу историка Олега Островского «Художественная культура Санкт-Петербурга XVIII века».

Книга посвящена становлению Петербурга как культурного центра Российской империи. Культурная история столицы рассмотрена через призму политических изменений, через которые проходила Россия в XVIII веке. Рассказывается о деятельности многих выдающихся петербургских архитекторов, ваятелей, живописцев, писателей, поэтов, драматургов, артистов, композиторов. Книга адресована учителям и студентам специальностей «Регионоведение», «История», «Культурология», «Мировая художественная культура», «Литература», а также широкому кругу читателей.

Предлагаем прочитать отрывок из главы «Условия развития художественной культуры в петровскую эпоху».

Просвещение, обмирщение, регламентация

Важнейшими факторами, определявшими духовную жизнь петровской эпохи, являлись ПРОСВЕЩЕНИЕ, ОБМИРЩЕНИЕ и РЕГЛАМЕНТАЦИЯ.

Идеи Просвещения проникли в Россию задолго до петровских реформ. Распространялись светские знания, науки, западноевропейский быт и художественные веяния. Например, в 1673 г. силами жителей Немецкой слободы в селе Преображенском для Алексея Михайловича и его двора был поставлен «Балет об Орфее и Евридике».

Боярин Артамон Сергеевич Матвеев, близкий родственник царя, погибший во время стрелецкого бунта 1682 г., был женат на урожденной леди Гамильтон и жил по европейским обычаям, несовместимым с домостройным бытом тогдашней Москвы. Он являлся автором литературных работ, в которых цитировал Сократа и других античных философов, знал иностранные языки, изучал медицину и естествознание, собирал картины иностранных художников и создал в своих имениях театр.

Похожими склонностями отличался и враг Матвеева — фаворит царевны Софьи князь Василий Васильевич Голицын, а Холмогорский епископ Афанасий имел книги по астрономии и вел регулярные наблюдения с помощью «окозрительных трубок».

Получив статус столицы, Петербург стал центром российского Просвещения. Помимо русских и цифирных школ, здесь были основаны Морская академия (1715 г.), Кунсткамера (1718 г.), типография (1711 г.).

Первоначально типография размещалась в доме ее директора Михаила Петровича Аврамова в районе Троицкой площади, недалеко от деревянного домика Петра I. Позднее ее перевели на Стрелку Васильевского острова, в бывший дворец Прасковьи Фёдоровны, примыкавший к старому зданию Академии наук. При типографии существовали Гравировальная мастерская и Рисовальная школа — вторая после мастерских Оружейной палаты регулярная художественная школа в России.

В 1721 г. Феофан Прокопович на собственные средства открыл семинарию на Аптекарском острове, близ реки Карповки. Вместе с богословскими предметами там преподавались точные и естественные науки, история, музыка, рисование. Незадолго до смерти Пётр I подписал указы об основании Российской Академии наук и Академии художеств с инженерно-градостроительным, архитектурным, живописным, скульптурным и графическим классами. К сожалению, указ об Академии художеств был реализован лишь треть века спустя.

Развитию Просвещения способствовали появившиеся в Петербурге оригинальные издания и переводы книг европейских философов и естествоиспытателей — Коперника, Кеплера, Галилея, Ньютона, Декарта, Гоббса, Локка, Лейбница. Они формировали дух рационализма, который постепенно проникал во все сферы художественной культуры. Приглашение иностранных мастеров искусств и обучение русских пенсионеров за границей расширило горизонты художественного творчества. Этому же способствовало издание на русском языке трудов выдающихся архитекторов Д. Виньолы и Ф. Блонделя, появление рукописного перевода «Четырех книг об архитектуре» А. Палладио (1699 г.). Были изданы серии гравюр с видами Амстердама, Дрездена, Рима, Лондона, Парижа, эстампы с картин европейских художников. Соединяясь с национальными традициями, иностранные влияния давали порой поразительные результаты. Так, в резное убранство поволжских изб вошли декоративные мотивы Ренессанса. Их переняли местные плотники, выполнявшие в Петербурге «корабельную резь» по книжным образцам.

Распространение просветительских идей вело к обмирщению духовной жизни, быта и художественной культуры. Обмирщение проявлялось в отходе от поведенческих норм «Домостроя», в развитии светского искусства, в тяге к нарядной декоративности, несмотря на попытки церкви ее ограничить.

В русской архитектуре XVII в. сложилось так называемое «нарышкинское» или «московское» барокко. Сооружения отличались свободной асимметричной планировкой, сочетанием традиционных элементов русского терема и европейских ордеров, многоцветием декоративного «узорочья». В этих памятниках московской архитектуры, встречаются пластические элементы, характерные как для «петровского» барокко (мелкая расстекловка окон, красное крыльцо, лежачие волюты), так и для «высокого» (изощренные формы наличников, декоративные сдвоенные и строенные трехчетвертные колонны, крепованный антаблемент).

Широко распространилась парсуна — изображение реального человека (персоны). Это еще не портрет в подлинном смысле. В парсуне сохранялся ряд иконописных канонов: строгая симметрия и фронтальность фигуры, плоскостная манера письма, условный декоративный фон. Но это было искусство светское. В живописи Симона Ушакова впервые появилась объемная моделировка лиц и фигур, линейная перспектива. Декоративный фон сменился ландшафтным и архитектурным пейзажем. Светские мотивы появились даже в церковных росписях, например, большую часть фрески на алтарной стене церкви Ильи Пророка в Ярославле занимает сцена жатвы, где с большой жизненной достоверностью переданы движения жнецов, одежда, орудия труда, колосящаяся пшеница и связанная в снопы.

В ХVII в. под влиянием искусства Украины и Польши зародилась русская графика. В 1665–1666 гг. Симон Ушаков выполнил гравюры «Семь смертных грехов» и «Отечество», а позднее — иллюстрации для книг Симеона Полоцкого.

Украинец Леонтий Тарасевич создал гравированные портреты царевны Софьи, кн. В. В. Голицына и Ф. Л. Шакловитого в образе Фёдора Стратилата.

Обмирщение затронуло и другие виды искусств. Популярным литературным жанром были социально-бытовые сатирические повести. Протопоп Аввакум написал собственное житие, что, по церковным канонам — кощунство. Оно отличалось страстным полемическим пафосом, использованием простонародного языка и далеко не нормативной лексикой. «Житие протопопа Аввакума» — сложное литературное произведение, включающее в себя жанровые признаки проповеди, политического памфлета, мемуаров, малых жанров устного народного творчества. Монах Симеон Полоцкий стал основоположником русской поэзии, вернее, ритмизованной и рифмованной прозы. В 1664 г. он перебрался в Москву, участвовал в низложении патриарха Никона и спустя три года был назначен придворным поэтом и воспитателем старших детей царя Алексея Михайловича — Алексея, Фёдора и Софьи. «Сборники его стихов напоминают обширные энциклопедические словари. Он сообщает читателю различные "сведения". Темы его стихов общие: купечество, "неблагодарствие", любовь к подданным, "славолюбие", закон, труд, воздержание, согласие, достоинство, чародейство; или: монах, невежда, клеветник, лев. "Альфонс, король Орагонский", "историограф Страбо", Семирамида, "Морской разбойник Дионид реченный", "Человек некий винопийца" и т. д. Симеон описывает различных зверей (реальных и мифических), птиц, гадов, рыб, деревья, травы, драгоценные и недрагоценные камни, предметы».

Петровские реформы придали обмирщению стремительный темп. Они превратили церковь в придаток государственно-бюрократического аппарата, сокрушили ее монопольный контроль над духовной жизнью и культурой. Согласно «Духовному регламенту» 1721 г., президент Святейшего Синода Стефан Яворский, вице-президенты Феофан Прокопович и Феодосий Яновский были поставлены под контроль светского лица — обер-прокурора П. И. Ягужинского. Священники превратились в государственных служащих, которым в любой момент могли удержать жалование. Они обязаны были доносить на прихожан, нарушая тайну исповеди. Большинство из них было обложено  государственными налогами и повинностями. Согласно «Духовному регламенту», один священник приходился на 100–150 дворов. Причетники и пономари, жившие при церквах, стоявших на помещичьих землях, автоматически становились крепостными. Религия была поставлена на службу государственной идеологии. Амвон стал местом политических анафем и проповедей «к случаю». Впрочем, Пётр I видел границы обмирщения. Его целью было сокрушение независимости и идейно-политического могущества церкви, но не религии. Когда «отец русской историографии» В. Н. Татищев, вернувшись из Германии, решил обратить на себя внимание царя шутками над священным писанием, Пётр Великий побил его дубиной, приговаривая: «Не заводи вольнодумства, пагубного благоустройству!»

Ослабление роли церкви не означало упадка церковного зодчества. Храмы имели не только культовые, но и светские функции. Они пространственно организовывали сельский вид или городскую застройку, являлись памятниками национального самосознания и истории. Храмы служили «общественным клубом» для прихожан, поскольку все политические новости и государственные указы оглашались с церковного амвона или паперти. На церковном дворе заключались устные сделки и брачные договоры, которые затем скреплялись совместной молитвой и целованием иконы. Храмы являлись центром духовного воспитания и начального образования, высшим проявлением синтеза искусств. Во всех средневековых цивилизациях каменное храмовое строительство являлось главным двигателем ремесленного развития. Одна из причин и проявлений экономического отставания Руси от Западной Европы, начавшегося после Батыева нашествия, состояла в том, что на Руси с 1237 по 1279 г. не было построено ни одного каменного здания, а Европа в это время переживала расцвет высокой готики. В петровскую эпоху православные традиции причудливо переплетались с веяниями Нового времени. Вместе с храмами символами побед русского оружия стали триумфальные арки, праздничные колонны и пирамиды. Идея была древнеримской, но исполнение — явно барочным: они обильно украшались транспарантами, гирляндами, деревянной скульптурой и аллегорической живописью. Колокольный перезвон сопровождался пушечным салютом, а торжественный молебен — праздничными виршами, фейерверками, ассамблеями и народными гуляниями.

Ведущим жанром в литературе стал панегирик — торжественная речь, произнесенная на общественном празднестве или многолюдном собрании, затрагивающая вопросы государственной важности и содержащая похвалу некоему общественно значимому событию, деятелю или явлению. В панегирической риторике многовековые традиции православной проповеди сливались с аллегориями из античной мифологии, пышными барочными метафорами и государственно-патриотическим пафосом зарождающегося классицизма.

В русской литературе на смену писателю-монаху приходит светский писатель. В связи с этим меняется стиль языка. В 1710 г. была осуществлена реформа русской азбуки, в результате которой изменилось количество и начертание букв. С этого времени кириллица осталась только в богослужебных книгах. Реформа азбуки освободила письменность от архаичных книжных норм, препятствовавших развитию русского литературного языка. Она изменила характер его стилей. В светской литературе стали широко использоваться элементы разговорно-обиходной речи, научные и профессиональные термины, заимствованные слова.

Новые веяния затронули даже такую консервативную сферу художественной культуры, как фольклор. В исторических песнях рядом с Владимиром Красно Солнышко, Ильёй Муромцем и Добрыней Никитичем, Ермаком и Иваном Грозным появился Пётр Великий. Исторические аналогии и яркая личность правителя рождали перенос одного времени в другое.

Печорская былина «Бутман Колыбанович и царь Пётр Алексеевич» повествует о том, как Бутман помог Петру выйти… из ордынского плена. За это он потребовал награду «Пить вино безденежно». Соединяя, казалось бы, несоединимое, былина чутко реагирует на петровские нововведения — ассамблеи, «всепьянейшие соборы», бесплатные угощения народа во время государственных торжеств.

Во всех европейских странах становление абсолютизма ужесточало регламентацию — вмешательство государства во все сферы жизни подданных. Петровская Россия не являлась исключением. Регламентация постепенно охватывала самые разнообразные стороны бытия, от Табели о рангах и указа о единонаследии до длины бород и кафтанов, размера гробов, высоты конька крыш, глубины прудов, мельчайших подробностей дворянского этикета. Ярким памятником регламентации быта и духовной жизни является руководство неизвестного автора «Юности честное зерцало, или Показание житейскому обхождению, собранное из разных авторов» (1717 г.). Оно пользовалось в новой столице большой популярностью и при Петре I выдержало три издания. Эта книга регулировала правила поведения молодых людей в семье, в гостях, в общественных местах и на службе. «Зерцало…» приобщало дворянство к европейскому политесу, способствуя искоренению грубых нравов и обычаев: «Не облизывай перстов и не грызи костей, но обрежь ножом. Зубов ножом не чисти, но зубочисткою, и одною рукою прикрой рот, когда зубы чистит. Хлеба, приложа к грудям, не режь… над ествою не чавкай как свинья и головы не чеши; не проглотя куска, не говори, ибо так делают крестьяне».

Подобные советы были не лишними. Даже при царском дворе варварские нравы искоренялись с большим трудом. Например, на время приемов и торжественных обедов в императорских и Меншиковском дворцах полы покрывали соломой, чтобы не портить паркет, и упившимся гостям было бы куда упасть. Насаждая правила хорошего тона, сам император являлся главным их нарушителем. Вплоть до начала 20-х гг. на глазах всего города проводились «всепьянейшие соборы». Они сопровождались богохульными и непристойными сценами, доходившими до скотства. Убежденный в безоговорочной правоте поговорки «Что у трезвого на уме — то у пьяного на языке», Пётр I до бесчувствия напаивал приближенных и в таком состоянии беседовал с ними «по душам» (эту методику у него позаимствует Сталин). За нарушение политеса во время ассамблей и другие мелкие провинности наказанием был кубок Большого орла — огромная штрафная доза вина или водки. После этого провинившийся, как правило, забывал не только о политесе, но и о вообще обо всём.

Советы «Зерцала…», касавшиеся поведения в семье, продолжали традиции «Домостроя»: «…отца и матерь в великой чести содержать», «У родителей речей перебивать не надлежит и неже прекословить», «В доме ничего своим именем не повелевать, но именем отца и матери». Столь же консервативен автор по отношению к поведению женщин. Здесь пока еще ничто не предвещает свободу нравов «галантного века». В разделе «Девическое целомудрие» основными добродетелями считаются скромность и стыдливость. Девушке предписывалось вскакивать из-за стола, если «прилучиться сидеть возле грубова невежды», не смеяться, слушая нескромные разговоры, но иметь смирение, трудолюбие, милосердие, быть бережливой, верной, чистоплотной. Высоко ценилось умение краснеть, показывающее нравственную чистоту девицы.

Ряд положений касался воспитания у молодежи дворянской и человеческой порядочности. Юноше, чтобы прослыть благовоспитанным и современным человеком, следовало обладать тремя добродетелями: смирением, приветливостью и учтивостью. «Никто себя сам много не хвали и не уничижай и не срами»; «Всегда недругов заочно, когда они не слышат, хвали, а в присутствии их почитай и в нужде их им служи, также и о умерших никакого зла не говори». В этих рекомендациях христианское «Возлюби врага своего как себя самого» соединилось с представлениями о достоинстве человека, порожденными европейской Реформацией и Просвещением. «Юности честное зерцало» можно назвать «Домостроем» петровской эпохи. Но характер регламентации был мягче и имел, в первую очередь, светскую мотивацию.

В художественной культуре Санкт-Петербурга регламентация касалась пока только самого дорогостоящего искусства — архитектуры. Она проявилась в идее регулярности: 1) строительство домов по красной линии; 2) сплошной фасад улиц, что давало огромную экономию стройматериалов за счет общей стены соседних построек; 3) разработка типовых домов, интерьеров, мостовых, фонарей, оград; 4) запрещение деревянного строительства в центральной части столицы; 5) запрещение каменного строительства в других городах. С 1709 г. органом, осуществлявшим регламентацию в Санкт-Петербурге, была Канцелярия городовых дел (с 1722 г — Канцелярия от строений) под руководством Ульяна Акимовича Сенявина. Она отвечала за планировку и строительство жилых домов, казенных и общественных зданий Санкт-Петербурга, Екатерингофа, Котлина, Стрельны и Дубков. К 1722 г. бюджет Канцелярии составил более 162 500 руб., что по тем временам являлось огромной суммой. Обер-комиссар Канцелярии имел помощников, делопроизводителей, канцеляристов, переводчика. Ему непосредственно подчинялись архитекторы Д. Трезини, Г. Киавери, Н. Гербель, И. Браунштейн, И. Ферстер, С. Ван Звиттен, мастера по дереву, мрамору, плотники, кузнецы, садовый мастер. Полномочия Канцелярии городовых дел были не шуточны. Один из братьев Левенвольде вымостил булыжником улицу перед своим домом и уплатил за посадку деревьев. Но, в связи с новой планировкой улицы дом его снесли. О какой-либо компенсации, разумеется, не могло быть и речи. Со временем подобную власть получили и другие учреждения. Так, Адмиралтейство имело право разбирать для своих нужд полати и лавки в домах населения.

В области литературы и театра контроль носил исключительно идеологический характер. Феофан Прокопович требовал запретить царям на сцене «давать нелепые советы, вопить по-бабьи, ребячески сердиться, буянить, словно пьяницы, выступать как хвастливые женихи, разговаривать подобно ремесленникам в мастерских или мужикам в кабаках».

Для упрочения регламентации требовались методы не только принуждения, но и поощрения. Зародилась система государственных наград. В 1698 или 1699 г. был учрежден первый русский орден — св. Андрея Первозванного. Его первым кавалером был генерал-адмирал Ф. А. Головин. В 1706 г. за победу при Калише впервые было произведено массовое награждение медалями. В 1711 г. возник первый женский орден — св. Екатерины. Он был учрежден в честь жены Петра Великого — Екатерины Алексеевны, сыгравшей решающую роль в переговорах на Пруте, когда русская армия во главе с царем Петром оказалась на грани гибели. Она же и стала первой дамой, награжденной этим орденом, за то, что в качестве аванса за мирный договор передала Великому визирю все имеющиеся при ней драгоценности. Визирь за это был приговорен к смертной казни, но помилован султаном и вскоре тайно удушен.

Однако до конца ХVIII в. ордена не имели четко определенного статуса и формы. Они рассматривались как материальная ценность и дополнительно украшались владельцами бриллиантами, жемчугом и золотом.

Если процесс обмирщения культуры завершился, в основном, к концу Петровской эпохи, то Просвещение и регламентация были присущи всей русской культуре ХVIII — первой четверти XIX века. Петровская эпоха стала лишь первым этапом их развития.