Правила пользования
Курс ЦБ на 29.03 USD 448.15 up -1.43
EUR 483.46 up -3.48
RUB 4.86 up 0
29 марта Пятница, 17:57
восход заход
05:04 21:50 01:58 12:30

«Культура патриотизма в период Первой мировой войны»

Дата: 15.07.20 в 21:00
Мобильная версия Шрифт

Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге представляет книгу «Культура патриотизма в период Первой мировой войны» (под редакцией К. А. Тарасова, составление и предисловие Б. И. Колоницкого).

Эта книга — сборник статей о патриотизме Первой мировой войны. В разных странах — участницах войны он приобретал свою форму. Его подъему способствовали как победы, так и поражения, к чувству патриотизма с разной степенью успешности взывали как монархи, так и радикалы, революционеры и протестные лидеры. Это чувство становилось признаком как лояльности власти или войне, так и нелояльности той и другой. Его пытались по-разному измерять. И оно помогало или мешало собирать деньги на войну и рекрутировать новобранцев. Этому явлению и посвящена книга. Пропаганде, плакатам, воззваниям, способам измерений, возникающим общественным фобиям, национализму и политическим приемам, общественным движениям, которые играли на патриотизме или возникали благодаря ему. Сборник подготовлен на основе материалов научных докладов международной конференции «Patriotic Cultures during the First World War», проходившей 11–13 июня 2014 г. в Европейском университете в Санкт-Петербурге. Его авторы — исследователи из Австрии, Великобритании, Германии, Канады, России и США.

Предлагаем прочитать фрагмент статьи Дженнифер Д. Кин из Университета Чемпена «Культура патриотизма в Соединенных Штатах времен Первой мировой войны».

 

Корабельные и заводские гудки, звон церковных колоколов ознаменовали начало национального дня регистрации. На заводах и железных дорогах мужчинам предоставили выходной день. В Сан-Франциско закрылись магазины и кафе, дабы ни один мужчина не потратил свободное время не по назначению. До завершения регистрации мэр города приказал закрыть все салуны и бары[1]. Местные сообщества проводили парады в честь идущих на регистрацию, их организовывали деловые круги и гражданские организации. В Канзас-Сити детей отпустили из школ, чтобы они присоединились к массовому патриотическому параду, в котором были задействованы 300 автомобилей, украшенные повозки и оркестры[2]. Один район нью-йоркского Бруклина не успел организовать свой парад, но и там в каждом окне, на каждой витрине был вывешен флаг, а по улицам под звуки оркестра прошли маршем 5 тыс. человек[3].

В Эль-Пасо в Техасе парад организовали утром, а не вечером. «...Под патриотические мелодии семи гражданских и военных оркестров женщины и девочки Эль-Пасо прошли парадом по главным улицам города в рамках демонстрации с целью вдохновить молодых мужчин, которым необходимо зарегистрироваться на военную службу», — сообщала газета «Эль-Пасо Геральд». В белых одеяниях, с американскими флагами в руках, женщины вели детей, наряженных как дядя Сэм и леди Либерти. Мужчин призывали продемонстрировать свой патриотизм, зарегистрировавшись на военную службу[4]. Приглушая материнский инстинкт, требовавший защитить детей от беды, «матери-патриотки» (так они описывались в газете) радостно предлагали сыновей государству[5].

Историческая встреча в Вашингтоне ветеранов, участников Гражданской войны Севера и Юга, подтверждала патриотическое послание: любовь к стране требует, чтобы все забыли старые обиды и выступили единым фронтом в ходе нынешнего национального кризиса[6]. Пока мужчины во всем городе регистрировались на выборочную службу, ветераны маршировали по Пенсильвания-авеню, рядом развевались флаги Конфедерации и Союза. Старики торжественно проходили мимо Белого дома, где Вильсон принимал этот парад. По словам одного репортера, демонстрация являла собою «зарю нового национализма»[7].

Единство во имя патриотизма не было безграничным. В Хикори (Северная Каролина) день регистрации закончился тем, что 850 черных и белых мужчин, собранных в раздельных регистрационных центрах, проследовали на парад, после чего они вновь разделились и отправились в разных направлениях, чтобы слушать выступления оркестров и речи ораторов[8]. Любая форма «нового национализма», способного примирить Север и Юг, была основана на принципе превосходства белых. Этот факт становился всё более очевидным в ходе войны.

Спустя год, 12 сентября 1918 г., состоялся второй национальный регистрационный день. Рекламное агентство Комитета общественной информации устроило общенациональную кампанию, чтобы показать мужчинам, что их патриотический долг состоит в регистрации на военную службу[9]. Агентство подготовило тексты и рекламные объявления для газет и журналов, листовки и плакаты. Представители бизнеса, разнообразных трудовых организаций и братств помогали распространять их[10].

На протяжении войны жители разных населенных пунктов постоянно интересовались тем, как их сограждане регистрировались на выборочную службу. Семьи вывешивали на окна флаги с голубыми звездами, демонстрируя, что их любимый сын, брат или отец носит форму. Дабы объяснить, почему не во всех окнах висят флаги, газеты публиковали имена тех, кто получил отсрочку от армии по медицинским, профессиональным или семейным обстоятельствам[11]. Публикация имен тех, кто подходит для военной службы, тех, у кого была уважительная причина не идти на войну, а также тех, кто отказался зарегистрироваться, вскоре разделила сообщества на патриотов и непатриотов.

Зарегистрированные превращались в членов крупнейшей бюрократической структуры военного времени — системы выборочной службы. Удостоверения, подтверждающие статус лояльных патриотов, влияли на жизнь граждан. Мужчины в возрасте от 21 до 30 лет в 1917 г., а с 1918 г. — от 18 до 45 лет, были обязаны предъявить его представителям властей, чтобы доказать, что они зарегистрированы, ожидают отправки на фронт либо получили отсрочку. Мужчинам призывного возраста, которые не имели необходимых документов, грозили публичные унижения или даже арест.

Многие сообщества, которым были доверены регистрация и отбор мужчин, не ограничивались унижением отказников. Через год после начала военных действий активисты Американской лиги защиты, носившие полуофициальные значки со словами «Отделение секретной службы», начали облавы на мужчин, обвиняемых в уклонении от службы. «За взнос в размере 75 центов или 1 доллара можно обзавестись членством в этой волонтерской организации и получить полномочия проводить расследования с одобрения Министерства юстиции», — жаловался секретарь Казначейства Уильям Мак-Эду[12].

Протест Мак-Эду был правомерен. С одобрения генерального прокурора члены лиги врывались в кинотеатры, в офисные помещения, чтобы «арестовать» всякого, кто не может предъявить удостоверение призывника. Ссылаясь на необходимость «честной игры», они поджидали своих жертв у входа на стадионы, патрулировали пляжи, разгоняли пикники и обходили салуны. Прочесывая окрестности, они искали «бездельников», крепких и трудоспособных мужчин, безразличных к тому, что вместо них на войне умирают другие. Эмерсон Хью, написавший историю этой организации, поздравил страну с прохождением теста на патриотизм: «Как и следовало ожидать, народ спокойно отнесся к ним [рейдам против бездельников]. Верные американцы не протестовали, остальные не осмеливались протестовать»[13].

В действительности Американская лига защиты преувеличивала свою роль, во время рейдов редко удавалось выявить настоящих уклонистов. Недовольство выражали семьи задержанных, кроме них протестовали отдельные сенаторы и некоторые газеты. Указывалось, что активисты лиги искусственно создавали не соответствующую реальности картину распространенности сопротивления призыву. Впоследствии правительство предостерегло активистов от проведения новых рейдов, а к осени 1918 г. даже конфисковало их значки. Несмотря на это, разделение общества на «преданных» и «предателей» осталось ключевым элементом культуры патриотизма в Америке времен войны[14].

Патриотизм как путь к лучшей жизни

В 1917 и 1918 гг. любой американский горожанин не мог не видеть плакатов, заказанных и распространяемых правительством. Они украшали стены домов и заборы предприятий, висели в парикмахерских, трамваях и ресторанах, появлялись на страницах рекламных объявлений в газетах. Многие плакаты пропагандировали военную службу и после окончания первого цикла регистрации призывников. Некоторые предлагали альтернативу пехоте, указывая, какие рода войск еще принимали добровольцев. Многие мобилизационные плакаты содержали списки причин для воинской службы, которые нередко противоречили политическим целям войны, обозначенным президентом Вильсоном. Вильсон заявлял американцам, что цель — заменить авторитарные правительства на правительства, избранные демократическим путем, а также подчеркнул, что стремление Германии к мировому лидерству представляло угрозу национальной безопасности США. Военная пропаганда, в том числе многочисленные изображения демонических и порочных германских «гуннов», маячащих на горизонте, несомненно, играла на патриотических чувствах граждан и их желании защитить свою нацию и свой дом. И всё же значительная часть этой пропаганды смешивала патриотический долг с личными преимуществами, которые сулила военная служба. В рамках этой формулы гражданин-патриот служил не только на благо родины, но и ради получения интересного опыта и улучшения социально-экономического положения. К преимуществам относились возможность доказать свою мужественность, привлечь потенциальную супругу, приобрести новые навыки, а также получить похвалу местного сообщества[15]. Для этнических и расовых сообществ военная служба представлялась средством включения в состав местного белого сообщества.

Например, правительственная пропаганда поощряла желание чернокожих граждан внести свой вклад в военные усилия, вступая в вооруженные силы, покупая военные облигации, производя и заготавливая продукты питания, поддерживая действующую армию[16]. У властей, однако, были основания сомневаться относительно того, поддерживают ли афроамериканцы войну. Чернокожие интеллектуалы (например, Уильям Эдуард Бёркхардт Дюбуа) открыто дискутировали насчет целесообразности вступления в армию в одном строю с белыми американцами, ведь это подразумевало, что собственные задачи придется отложить до окончания национального кризиса[17]. В конце концов они решили, что открытая демонстрация патриотизма предлагает лучший путь к гражданскому равенству, чем антивоенная риторика.

Создатели произведенной частным образом пропаганды, предназначенной для афроамериканцев, впоследствии задействовали различные образы патриотического символизма, включая флаги, орлов и солдат. Плакаты прославляли Авраама Линкольна, отмечая его заслуги в освобождении рабов и поддержке расового равенства[18]. Эти изображения одновременно подчеркивали лояльность афроамериканцев и расовое неравенство, существующее в американской демократии. Патриотическая служба афроамериканцев на благо отечества была немым укором всей нации за неспособность выполнить заветы величайшего патриота — президента-мученика, спасшего страну от распада во время Гражданской войны. Федеральные власти не желали обсуждения сущности настоящей демократии или истинного патриотизма. Война за демократию велась за океаном, а не дома, и, по мнению многих федеральных чиновников, использование патриотических символов и риторики для критики превосходства белых лишь подливало масла в огонь межрасовых трений.

Правительство рассматривало каждое расово мотивированное столкновение между белыми и черными солдатами как уклонение от главной цели — победы в войне. Тон был задан уже в августе 1917 г., когда черные солдаты регулярной армии восстали против непрекращающихся унижений в Хьюстоне (Техас). Восстание выявило дилемму, перед которой стояло правительство: наказание восставших (13 были повешены) успокоило белых, но возмутило черных, а правительству требовалось участие в войне и тех, и других. Чиновники признавали опасность недовольства афроамериканцев, ведь те могли отказаться участвовать в войне и даже активно противостоять военным действиям. Когда впоследствии военный трибунал рассматривал дело еще 16 повстанцев, то это, вероятно, спасло жизнь десяти солдатам, которым не предъявляли обвинения в убийстве конкретных людей. Афроамериканское сообщество продемонстрировало горячий патриотизм «своей службой в армии и приобретением облигаций Свободы», — отметил военный секретарь Ньютон Бейкер. Чтобы не потерять поддержку афроамериканцев, Вильсон приказал заменить смертный приговор на пожизненное заключение[19].

Другие примеры того, как сообщество афроамериканцев получило уступки в части прав в обмен на патриотическую службу в условиях военного времени, найти непросто. Интерпретация патриотических изображений зависела от взгляда зрителя, об этом свидетельствует реакция заведующей почтовым отделением города Мельбурн (Флорида) на казавшийся совсем невинным плакат, изображавший афроамериканскую семью. Распространением плаката под названием «Стойкий» («True Blue»), произведенного частным образом, занимался печатный дом E. G. Renesch (Чикаго), владельцем которого был американец немецкого происхождения. На плакате мы видим, как в нарядной гостиной своего дома афроамериканка, представительница среднего класса, и ее трое детей рассматривают портрет отца семейства, который гордо носит военную форму. Портрет украшен флагом США, еще один флаг с изображением синей звезды вывешен за окном. На стене красуется трофей — шлем германского солдата, всё это символы военной службы на благо нации. Портреты трех президентов (Джорджа Вашингтона, Авраама Линкольна и Вудро Вильсона) завершают композицию. Образ представителя среднего класса, достойно обеспечившего свою семью и с достоинством служащего своей стране, был стандартом пропаганды военного времени, и тот же самый издательский дом печатал аналогичные плакаты с белыми персонажами. Сложно было предположить, что плакат мог вызвать какой-либо конфликт.

 

Стойкий (True Blue). Плакат (1919 г.)

И всё же упомянутая заведующая почтовым отделением выслала этот плакат генеральному почтмейстеру США и спросила, не кажется ли плакат предательским и мятежным, запрещенным для пересылки в соответствии с «Актом о шпионаже» 1917 г. Отмечая «значительную дерзость негритянского элемента в последнее время», начальница почты намекала: плакат может оказывать подрывное воздействие, указывая, что черные и белые могут приобрести равный социально-экономический статус только потому, что несут патриотическую службу[20]. Для белой начальницы почты включение афроамериканской семьи в демократическую схему, выстроенную Вашингтоном, Линкольном и Вильсоном, свидетельствовало, что черные забывают о своем подчиненном положении в обществе. Любой вызов, брошенный превосходству белых, с ее точки зрения, был равноценен государственной измене.

Когда вопрос касался межрасовых отношений, создание военной культуры патриотизма превращалось в палку о двух концах. Культура патриотизма дестабилизировала обстановку и разделяла народ не меньше, чем объединяла его. Официальная пропаганда мобилизации подчеркивала личные преимущества, которые дает военная служба, но чиновники снова и снова обвиняли в антипатриотических настроениях любого афроамериканского солдата, ожидавшего улучшения своего социального статуса[21]. Вера афроамериканцев в патриотизм как путь к лучшей жизни оказалась иллюзией (такой же, как и «война за демократию»), она предвещала год, когда расовое насилие достигло пика в американской истории, — наступило «красное лето» 1919 г.

Культура патриотизма в армии

Вступление в ряды армии не завершало кампанию по информированию граждан об их патриотическом долге. Ежедневные лекции подчеркивали бесчеловечность немцев, а памфлеты, плакаты и солдатские газеты обращались к гражданскому населению и военным с воззваниями в духе патриотического жертвоприношения и ненависти к врагу. В письмах домой солдаты пользовались этими патриотическими тропами, обсуждая с семьями свое участие в войне.

Каждый пятый солдат был рожден за пределами США, и армейские чиновники вскоре поняли, что значение патриотических символов известно далеко не всем и с ним надо знакомить. На многих военных базах командиры лагеря поручали Юношеской христианской ассоциации (Young Men’s Christian Association, YMCA) обучать солдат иностранного происхождения английскому языку. Преподаватели YMCA пользовались любой возможностью, чтобы солдаты не только учили новые слова, но и проникались гражданской ответственностью. «Армейский учебник для американских солдат» («The Camp Reader for American Soldiers») содержал следующие фразы для заучивания: «Я напишу своему брату Джеку. Я расскажу ему, как я горжусь тем, что я американский солдат»[22]. По этим книгам обучались и неграмотные черные солдаты из южных штатов, лишенные избирательных прав. И иммигранты, и афроамериканцы, которые не могли участвовать в выборах, заучивали и переписывали предложения: «Народ избирает президента голосованием»[23].

Групповое пение было другим ключевым элементом военной культуры патриотизма. «Патриотизм — это не пустышка, — заявил один работник военной базы. — Он одерживает победу в битвах. А музыка, будь то пение или игра на инструменте, подпитывает его и по своей мощности вряд ли уступит взрывчатке»[24]. Заучивание националистических песен, предлагавшихся солдатам разного этнического и классового происхождения, повторяло программу патриотического воспитания в государственных школах. В отсутствие уверенности насчет уровня образования военнослужащих военные взяли на себя задачу познакомить их с патриотической иконографией.

Помимо пения, в армии США прижилась практика выстраивать солдат, образуя известные патриотические символы вроде Колокола свободы (символа времен Американской революции) или Лысого орла (национального символа). На одной фотографии изображены 18 тыс. солдат, выстроившихся в форме статуи Свободы жарким июльским днем в лагере Кэмп Додж в штате Айова[25]. Комитет общественной информации использовал это изображение для продажи военных облигаций. Официальный пресс-релиз, сопровождающий фотографию, превозносил участие в этой зрелищной акции, символизирующей, как «плавильный котел» американского общества превращает иммигрантов из различных стран в американцев[26]. Вне зависимости от того, видели ли иммигранты статую Свободы, приехав в США, пропаганда напоминала им вновь и вновь о ее важном месте в их жизни. Статуя Свободы, символизирующая обещание новой жизни в Соединенных Штатах, была переосмыслена как символ взаимной ответственности, требующий, чтобы иммигранты, которым было оказано гостеприимство, были готовы защищать новую родину.

 

Живая статуя Свободы, лагерь Кэмп Додж. Фотография (1918 г.)

Сомнения в лояльности и патриотизме этнических меньшинств не исчезали и после того, как мужчины надевали военную форму. Военная разведка рекрутировала информаторов среди солдат, чтобы они присматривали за сослуживцами. Многие военнослужащие и по собственной инициативе доносили начальству о любой подозрительной деятельности иммигрантов[27]. Официальных лиц настораживало, что иностранцы предпочли остаться в США после 1914 г., а не вернулись в Италию, Польшу или Россию, чтобы воевать за «свои» страны. Если они не были достаточно патриотичны по отношению к отчизне, насколько верны они новой родине? Чтобы дать нужный ответ на этот вопрос, гражданское население прилагало всё больше усилий, демонстрируя лояльность своих этнических сообществ.


[1] Sixty Thousand Men to Register for War Here: Stores to Close for Day // San Francisco Chronicle. 1917. 5 June. P. 1.

[2] Set for Big Day // The Kansas City Kansan (Kansas City, Kansas). 1917. 5 June. P. 1.

[3] 5,000 Line up in Greenpoint Rally // The Brooklyn Eagle. 1917. 5 June. P. 5.

[4] Women and Girls Make Fine Patriotic Street Showing // El Paso Herald. 1917. 5 June. P. 1.

[5] Историк Кэтлин Кеннеди утверждает, что «женщины в организациях готовности к войне заявляли, что матери-патриотки жертвовали своими сыновьями на войне не только во имя защиты своей страны, но и во имя защиты характера сыновей» (Kennedy K. Disloyal Mothers and Scurrilous Citizens: Women and Subversion during World War I. Bloomington, 1999. P. XIX).

[6] Veterans in Grey Given Welcome by Grand Army in First Reunion in Capital // Hickory Daily Record (Hickory, North Carolina). 1919. 5 June. P. 1.

[7] Veterans from Dixie in Parade // The Alexandria Times-Tribune (Alexandria, Indiana). 1917. 5 June. P. 1.

[8] Hickory Men Register for Service of Country // Hickory Daily Record. 1917. 5 June. P. 1.

[9] Обзор истории создания и военной деятельности Комитета общественной информации см.: Vaughn S. Holding Fast the Inner Lines: Democracy, Nationalism, and the Committee on Public Information. Chapel Hill, 1980.

[10] Creel G. How We Advertised America. New York, 1920. P. 160–161.

[11] Примеры из Нью-Йорка и Коннектикута см.: Capozzola C. Uncle Sam Wants You. P. 36–41; Sterba C. M. Good Americans: Italian and Jewish Immigrants during the First World War. New York, 2003. P. 53–81.

[12] Cummings H., McFarland C. Federal Justice: Chapters in the History of Justice and the Federal Executive. New York, 1937. P. 422.

[13] Hough E. The Web: The Authorized History of the American Protective League. Chicago, 1919. P. 145.

[14] Capozzola C. Uncle Sam Wants You. P. 41–53; Cummings H., McFarland C. Federal Justice. P. 422.

[15] Kazechi J., Lieblang J. Regression versus Progression: Fundamental Differences in German and American Posters of the First World War. P. 130–131.

[16] Keene J. D. Images of Racial Pride: African American Propaganda Posters in the First World War // Picture This!: World War I Posters and Visual Culture. P. 207–240.

[17] Du Bois W. E. B. Close Ranks // The Crisis. 1918. 16 July. P. 111.

[18] Примеры таких плакатов см.: Emancipation Proclamation, September 22, 1862. Chicago: E. G. Renesch, 1919 // Randolph Linsly Simpson African-American collection. The Beinecke Rare Book and Manuscript Library, Yale University; Colored Men: The First American Who Planted Our Flag on the Firing Line. Chicago: Ch. Gustrine, 1918. N LC-USZC4–2426 // Library of Congress Prints and Photographs Division, Washington, D.C.; True Blue. Chicago: E. G. Renesch, 1919 // National Archives, Washington, D.C. File B-584. Box 80. Entry 40. Record Group 28.

[19] Nalty B. C. Strength for the Fight: A History of Black Americans in the Military. New York, 1986. P. 105.

[20] Alma P. Carmicheal, Postmaster, Melbourne, Florida to Postmaster General, August 5, 1919; «True Blue», E. G. Renesch, Chicago // National Archives, Washington, D.C. File B-584. Box 80. Entry 40. Record Group 28; Bodle W. S. The Black Soldier in World War I // Social Education. 1985. Vol. 49, N 2. P. 129–132.

[21] Keene J. D. Doughboys, the Great War and the Remaking of America. P. 99–100.

[22] Baldwin F. The Enlisted Man During World War I. PhD Diss. Princeton University, 1964. P. 117.

[23] Mjagkij N. Light in the Darkness: African Americans and the YMCA, 1852–1946. Lexington, 2003. P. 88–89.

[24] Bristow N. K. Making Men Moral: Social Engineering during the Great War. New York, 1996. P. 43.

[25] См. этот и другие примеры: Arthur S. Mole and John D. Thomas «WWI Portraits Made From People at Carl Hammer Gallery In Chicago» // Huffington Post. 2012. 24 Feb. URL: http://www.huffingtonpost.com/2012/02/24/mole-and-thomassculpture_n_1300470.html (дата обращения: 26.12.2017).

[26] Kaplan L. A Patriotic Mole: A Living Photograph // C/R: The New Centennial Review. 2001. Vol. 1, N 1. P. 107–139; Stewart D. How many sailors does it take to make an American flag? // Smithsonian Magazine. 1996. Vol. 26, N 10. P. 58–64; Fischer D. H. Liberty and Freedom: A Visual History of America’s Founding Ideas. New York, 2004. P. 434–436.

[27] Strauss L. J. A Paranoid State. P. 232; Keene J. D. Doughboys. P. 19–20.

Просмотров: 238


Комментариев: 0
О компании О проекте Источники новостей Предложить ленту Реклама на сайте Реклама в газете Контакты Наши партнеры
Портал ivest.kz - база частных объявлений газеты «Информ Вест», справочник предприятий городов Казахстана и России, новости, недвижимость, электронные версии ряда изданий, сборник кулинарных рецептов. Все замечания и предложения принимаются на info@ivest.kz.
Использование данного веб-портала подразумевает ваше согласие с Правилами пользования.
© 2000-2024 «Информ Вест»
Top.Mail.Ru
×