«Владислав Иноземцев о том, стоит ли ругать финансовое ведомство за прижимистость»

Замедление экономического роста в последние годы, коррекция реальных доходов населения, некоторое разочарование во власти – все эти факторы заставляют, как правило, с заведомым скепсисом относиться к деятельности правительства (рейтинг одобрения его работы редко поднимается выше 40% против 63-65% у президента). Но, как и в любой сложно организованной системе, происходящие процессы нельзя относить только к «черному» или «белому», хотя у нас принято, что говорить о хорошем «там во власти» стыдно. Но я попробую!

Возьмем одно ведомство, которое принято обвинять и в маленьких зарплатах, и в скаредности, и в пополнении денежной кубышки (которая, кстати, во время прошлого кризиса позволила заткнуть дыры). Минфин. За последние восемь лет этот орган фактически стал «экономическим правительством», поглотив Федеральную налоговую службу (до этого «разжалованную» из Министерства по налогам и сборам) и инкорпорировав в себя в 2016 году Росфиннадзор, Росалкогольрегулирование и Федеральную таможенную службу. Также Минфин «делегировал» одного из заместителей министра на пост главы Министерства экономического развития и закрепил новое положение статусом Антона Силуанова как единственного первого вице-премьера в 2018-м. Поглощение других служб, новые технологии, необходимость считаться с возможностями бюджета и иметь запас прочности, естественно, требуют кардинальных изменений в организации и обеспечении самой работы такого ведомства.

Во-первых, нельзя не признать: налоги и пошлины стали собирать лучше. С 2012 по 2018 год доходы федерального бюджета выросли с 12,85 до 19,45 трлн рублей, или на 51%, в том числе ненефтегазовые – с 6,4 до 10,44 трлн рублей, или на 63%. В прошлом году бюджет был сведен с профицитом, эквивалентным 2,6% ВВП, а бюджеты регионов – с профицитом в 0,5% ВВП. При этом последний показатель был достигнут не только за счет традиционно успешных Москвы и Тюменской области – число регионов с профицитными бюджетами выросло с 6 в 2013 году до 38 в 2018-м. На 5% снизился государственный долг, и даже в условиях серьезного внешнего давления государство не имело проблем с размещением облигаций на внутреннем и внешнем рынках.

За этими показателями стоит не только временное повышение цен на нефть во второй половине 2018 года или увеличение НДС с 1 января 2019-го.

Стонущим от вороха отчетности бухгалтерам и предпринимателям дали возможность просто платить налоги и неналоговые платежи проще. Сейчас вообще модно «кликать», а не заполнять формы. Сама ФНС превратилась из «пыльной конторы» в современное финансовое ведомство. Крупные холдинги, мучившиеся с запутанными внутренними связями, теперь могут заранее понимать, как делать не надо. Стоит отметить и объединение баз данных ФНС, ФТС и Росалкогольрегулирования — создание Единой системы администрирования налоговых и неналоговых платежей внутри Минфина. Что-то подобное в нашей стране обычно не приветствуется – разные министерства и чиновники разного калибра любят тянуть одеяло каждый на себя.

Параллельно обещают послабления валютного регулирования – этого анахронизма советской эпохи: с 2020 года полностью отменяются требования по репатриации экспортной валютной выручки в рублях для несырьевого экспорта, а к 2024 году новый порядок распространится и на весь экспорт. И, разумеется, нельзя не отметить новую редакцию бюджетного правила, которая должна снизить зависимость бюджета от цен на нефть, и знаменитый «налоговый маневр» в нефтяной отрасли, который позволит прекратить субсидировать за счет российской казны некоторые сопредельные государства. В русле этого подхода лежит и недавняя инициатива по переводу в статус налоговых платежей ряда обязательных неналоговых сборов: с одной стороны, такая мера позволит избежать их дальнейшего роста (учитывая обещание Дмитрия Медведева о неповышении налогов); с другой стороны, умеренно ужесточит ответственность за неуплату по данным статьям (учитывая предоставленную Минфином отсрочку). Следует заметить, что данная мера, часто подвергающаяся сегодня критике, не должна увеличить фискальную нагрузку на предпринимателей, а, по сути, меняет название и порядок сбора платежей.

Во-вторых, расширение полномочий Минфина теперь позволяет взяться за самый тяжелый снаряд – неэффективные госрасходы. В своем недавнем выступлении на коллегии министерства Силуанов затронул больной для России вопрос: работу контрактной системы. Сейчас в стране почти 19% всех контрактов на поставку государству товаров или услуг заключается с единственным поставщиком (причем по сумме эти контракты составляют до 60% всех предполагаемых расходов). Минфин теперь может изменить систему организации закупок — и поэтому уже поставлена новая задача: применение механизма раскрытия структуры цены по контрактам с единственным поставщиком с последующим казначейским сопровождением сделки.

Учитывая, что, по данным Счетной палаты, стоимость таких контрактов завышена в среднем на 10-20%, только эта инициатива способна сэкономить государству до 700 млрд рублей ежегодно.

Кроме того, на повестке дня — создание каталога товаров, работ и услуг для государственных нужд с индикативными ценами, который пресечет возможность еще более радикального завышения расценок и тем самым обеспечит экономию средств, часть из которых может быть использована для реализации крайне важных сегодня социальных программ. Базой для таких новаций является прежде всего «информационная революция», которая позволяет обрабатывать в разы бОльшую информацию, чем это делалось в начале 2010-х годов, de facto добавляя к полномочиям «суперминистерства» еще и контрольную функцию.

В-третьих, как бы американский Минфин ни защищал нашу финансовую систему, расслабляться не стоит. По сути, на случай часа «икс» у России может быть только два преимущества — резервы и макроэкономическая стабильность.

Профицит федерального бюджета ведет к росту Фонда национального благосостояния (за последние пять лет его размер увеличился на 1 трлн рублей, а в планах министра дальнейший резкий рост [официально было заявлено о том, что к концу года размер Фонда может составить до 7% ВВП России]). Восходящий тренд открывает перспективы более активного использования накопленных средств для инвестиций в реальный сектор. Кроме того, в начале 2019 года золотовалютные резервы страны превысили сумму внешнего долга правительства и коммерческих компаний, что отражает возросшую финансовую устойчивость. Поэтому в феврале агентство Moody's повысило суверенный кредитный рейтинг России до инвестиционного уровня, несмотря на крайне негативный внешний фон и риск принятия новых санкций в отношении нашей страны со стороны США и ЕС.

Создание резервов представляется мне сегодня исключительно важной задачей, так как сигналы с мировых рынков, могущие свидетельствовать о приближении нового финансового кризиса, становятся все более тревожными, а последний циклический спад глобальной экономики в 2008-2009 годах Россия пережила относительно благополучно прежде всего из-за наличия резервных фондов. В этом контексте сложно не заметить принципиальную позицию Силуанова по вопросу об использовании средств ФНБ для выплаты компенсаций за выпадающие доходы нефтяников за продажу бензина на внутреннем рынке: сохранение резервов представляется куда важнее дополнительной поддержки и без того самой финансово успешной отрасли российской экономики.

Сегодня можно часто слышать о необходимости повышения эффективности хозяйствования – что на деле происходит отнюдь не всегда. Недостаточен прогресс в развитии инфраструктуры; на позднесоветских уровнях находятся добыча нефти и газа; технологическое отставание страны от передовых держав пока не преодолевается. Однако все это – прежде всего проблемы стратегического планирования, выстраивания управленческих цепочек и расстановки адекватных кадров.