«В поисках утраченного времени. Прилуки. В июле 1944-го. Ч. 5»

Часть 4

ак скоро разыскать братьев Вася не надеялся: на входе в Заказанку увидел толпу, и в ней все четверо.

- Ты как сюда, что здесь лазишь? - грозно встретил Гриша и протянул кнутом по плечам.

- С ума сошел?! Мать послала искать: живые вы, не живые...

- Живые, - смягчился Гриша. - Коровы вот пропали. Ты к матери иди, а мы еще поищем.

Стоит воз, соха, ведерко с картошкой рогульке, а коров нету.

Обратно Вася отправился по той же дороге. Влился в реку бойцов, походными колоннами двигавшихся на запад. Солдаты шли тяжело, несли оружие, амуницию. Стволы минометов - по двое, подвязанными к палке на плечо, круглые минометные плиты - за спиной, как ранцы. Двигались плотно, дорогу не перейти.

Так добрался до землянки и с порога выпалил:

- Все живые, коров нету.

Потом пришел Ваня. Мать посмотрела на одного, второго и не выдержала:

- Хлопчики, ищите коров, помрем ведь с голоду.

Вздохнули и побрели обратно на хутор искать следы, в каком направлении буренки двинулись. Если, конечно, немцы их не приговорили...

утором называли поле недалеко от Буга, около танкового рва. Шли через Городище, Свинолаз - места боев. Ване тринадцать лет, Васе девять - возраст. Что страшно для взрослых - им интересно. Опять наткнулись на убитых, что метров пятьдесят не доползли до бункера.

Уже прочесывала поля бригада, проверявшая окопы, что в них осталось брошенное. Собирали оружие, гранаты - немецкое, советское. Наши много наоставляли. Пока сидели в окопе, по нишам все разложили. Пошли сигнальные ракеты, что бой окончен и можно строиться, - оставили, таскать не стали. Интендантов забота: новый бой - новые боеприпасы.

Вася с Ваней бегали по окопам впереди бригады и, что находили, выкладывали на бруствер - диски от пулеметов, от ППШ, гранаты... Или прямо в телегу, медленно ползшую вдоль траншей - на вывоз рекрутировали деревенских.

Окровавленные бинты запомнились, много очень бинтов.

Возле убитых прямо на месте рыли ямки - неглубоко, часто и метра не было. Торопились: трупы на жаре зловонили так, что приходилось мочить в ведре полотенце и завязывать лицо. В деревнях боялись эпидемии, и мужики сами - когда еще руки дойдут у похоронной команды - орудовали лопатами, сталкивали тело в ямку и присыпали.

В районе переезда, вспоминал Василий Зыщук, в зарослях акации четыре молоденьких солдата похоронены в одной могиле - когда мальчишками коров искали, наткнулись. Еще двое - где гравийка на прилукские дачи, ближе к полигону.

У самых оторв такая еще была забава. Пацаны знали, что красноармеец, когда шел на передовую, в левый карман с документами или в противогазную сумку клал завернутый в тряпочку сухарик, что дали дома, когда провожали на фронт. Примета такая - а мальчишки голодные, аж под ложечкой подсасывало. И кто-то бегал от убитого к убитому, щупал, где сухарик.

Тогда казалось - отчаянно, даже бравировали, а когда подросли, поняли. Сгореть были готовы от стыда.

еловек из Страдичей рассказывал: с неделю где-то бои были. Немец бункеров железных наставил, расчистил обзор - и клал наших, как в тире.

Батальонный санбат был в километре от Заказанки и в двух от передовой, на горбатюковом поле

- Горбатюки его хозяева. Небольшая палатка в безопасном месте, где миномет не доставал. А полковой - в лесу, за болотом, около Страдичей. С передовой раненых доставляли сначала в батальонный, а потом в полковой санбат.

Со слов этого страдичца: на Загорах раненые в палатках кричали так, что слышно было на километр. И «добей меня», и криком без слов. Если осколок в живот, спасти было нельзя.

Коров мальчишки нашли далеко от Заказанки. Те наелись капусты в огороде и лежали в долине.

Вася их чуть не расцеловал, с теленочка пас.