«Кремень во рту»

В шестой день «Кинотавра» показали суровую картину Алексея Мизгирева «Конвой» про блуждания в кругах московского ада и легкую ленту Авдотьи Смирновой «Кококо» про возможность дружбы между питерской интеллигенцией и народом.

Оба предыдущих фильма Алексея Мизгирева получали призы «Кинотавра»: в 2007-м «Кремень» был назван лучшим дебютом, плюс автора и режиссера наградили (совместно с тольяттинским драматургом Юрием Клавдиевым) за сценарий. В 2009-м он получил за «Бубен, барабан» специальный диплом жюри, но более значимой наградой стал «Серебряный леопард» за режиссуру на фестивале в Локарно.

«Конвой» уже был показан в феврале в Берлине, а теперь его посмотрели и в России. Мизгирев остается верен себе и в выборе фактуры, и в выборе способа построения реальности своего фильма. Капитан вооруженных сил РФ по имени Игнат (Олег Васильков) наматывает круги по зимней тропинке вокруг спортивного поля, может зажать лезвие бритвы в кулаке и, кажется, не чувствует иной боли, кроме той, что регулярно заставляет его терять сознание. После того как избитые им гопники подают заявление в милицию, начальство отправляет сурового служивого от греха подальше в командировку — найти пару дезертиров и вернуть их вместе с украденными из части деньгами. В напарники отряжается сержант-контрактник (Дмитрий Куличков), а до конвоирования в часть доживают только один из солдат (Азамат Нигманов) и половина денег, но и с ними творится неладное.

Мизгиревские герои живут в мире, похожем на нуаровый комикс. Москва – это мизгиревский «Город грехов», где нет добрых людей, а есть сильные и слабые, волевые и струсившие, следующие собственной версии кантовского императива и живущие по понятиям.

Капитанский императив выражается короткими формулами, которые он повторяет, словно запрограммированный режиссером трагический робокоп: «Куда стекло?» (вопрос-предупреждение тому, кто не донес бутылку до урны), «Ты не понял» (с нажимом — тому, кто не понял предыдущую реплику или любую другую), «Какой ты мне брат, мент поганый?» (любому представителю МВД: в отличие от балабановского Данилы Багрова, Игнат скорее готов общаться с бандитом Исой, чем с полицейскими, как их ни назови).

Сконструированный по лекалам огрубевшего Андрея Платонова язык героев Мизгирева – это тоже немного комикс. Рубленые фразы идеально вписались бы в баблы над головами нарисованных резкими линиями персонажей мрачных историй про насилие и мрак: «во мне беспредела нет», «хорошая рука — хорошо».

Другой язык только у сбежавшего из армии солдатика, который рассказывает анекдоты и разматывает нити образов, но никто не смеется и не понимает: он носит во рту камень (кремень?) и каркает вороном.

Другой конкурсант, Авдотья Смирнова развивает в «Кококо» поднятую в «Двух днях» тему взаимоотношений между слоями российского общества. Вернее, между прослойкой и слоями: в прошлом году в романтической комедии про госчиновника и музейную работницу прочитывалось высказывание на тему сложностей любви между интеллигенцией и властью. «Кококо» — комедия про дружбу еще одной музейной работницы (Анна Михалкова) с простоватой девицей (Яна Троянова). То есть это уже про интеллигенцию и народ. Тут, правда, важно отметить, что прекрасная Троянова представляет здесь хоть и провинцию, но вполне европеизированную: все-таки ее родной Екатеринбург – это не глушь, а ее героиня и с музыкальной тусовкой была связана дома, и в Петербурге тоже не теряется.

В хорошо написанной, снятой и сыгранной комедии про странные отношения на фоне берегов Невы и дворцов Петербурга Смирнова иллюстрирует понятные, но не получающие критического переосмысления тезисы.

Интеллигенция относится к народу со смесью патернализма и научно-исследовательского интереса. Народ хабалист, но может проявлять смекалку, витальность, душевность и красиво поет про русалок. Жить вместе они, при определенном раскладе, могут, особенно если выпьют, но конфликт неизбежен.

Тут, кстати, возникают два интересных момента. Во-первых, у Смирновой не народ подымет на вилы интеллигенцию, а той захочется придушить ту самую витальность. Во-вторых, конфликт необязательно считать мировоззренческим, он скорее бытовой: любое совместное проживание чревато запущенным в соседа табуретом.

Также в конкурсе была показана драма «Пустой дом» казахстанского режиссера Нурбека Эгена.