«В поисках утраченного времени. Из Кенигсберга в Ясиновку»

Часть 1 Часть 2

овый 1945 год Оля Онищук (на снимке слева) встречала в бараке лагеря под Кенигсбергом, откуда гоняли на копку противотанковых рвов. Близился конец войны, и настроение у остарбайтеров было приподнятым. Из подручных средств смастерили елочку, пели песни, читали стихи, бывший работник цирка показывал фокусы. Но вдруг набежали немцы из охраны и празднование пресекли.

Незадолго до штурма города Оля с подругами отправилась навстречу фронту. Людской поток перемещался в другом направлении. Здешние семьи, двигавшиеся пешком или на повозках, принимали девушек за немок и удивленно спрашивали, зачем они бегут к русским? Девушки молчали.

А однажды утром в бараке открылась дверь, и раздалась русская речь.

Девушки объяснили, кто здесь сидит. Один из бойцов сказал, что его сестренка тоже где-то в плену – может, живая...

огда стихли бои, девушек под конвоем погнали от Кенигсберга в город Торгау в фильтрационный лагерь. Шли примерно неделю, по дороге было много трупов и разбитой техники.

В лагере пробыли с месяц. Следователи часто вызывали на допросы, все выясняли, не по собственной ли воле поехала в Германию. Многих отправляли в советские лагеря.

Как-то в барак зашли две женщины, жены советских офицеров, работавшие в офицерской столовой. Выбрали нескольких девушек себе в помощницы. С этого момента Олин голод закончился.

Часть девушек определили на курсы медсестер для дальнейшей отправки на фронт. Олю после долгих проверок спросили, куда бы хотела двинуться? Девушка ответила, что хочет домой, и ее особенно не уговаривали. Когда оформляли документы и она назвала тогдашний Высоковский район, ответили: там Польша.

Тогда попросилась в Жабинку, там родственники. Вписали в документы Жабинку. А по приезде выяснилось, что Высоковский район – советский, и Оля уже без всяких разрешений добралась в свою Ясиновку.

о дороге в Брест в одном с Олей купе ехали девушки из блокадного Ленинграда. Рассказывали об ужасах пережитого и, что поразило Олю, берегли блокадный паек. Девушка удивилась, как это можно было есть, и поняла, насколько в Ленинграде было труднее пережить войну, чем ей в Германии.

А в поезде местного сообщения из Бреста у Оли утащили чемодан. Было жаль вещей, но еще больше – портрета, что нарисовал испанский художник. В кенигсбергском лагере было много талантливых людей практически из всех стран Европы. Испанец рисовал карандашом портреты всем желающим.

Двумя годами ранее, когда Олю забирали в Германию, вместе с мамой ее провожала семья старшей сестры. Ее муж Николай советовал: немцев точно погонят, ты только не убегай с ними, а старайся вернуться домой. Как в воду глядел.

Оля подумать не могла, что видит его последний раз. К ее возвращению в 1945 году на Николая пришла похоронка с фронта из-под Люблина. Уже после его гибели у сестры родился сын, которого назвали в честь погибшего Николаем. Потом старшего из сыновей хотели отправить в школу ФЗО (фабрично-заводского обучения), желания не спрашивали. Но учли, что в семье трое детей и погиб кормилец, – оставили, не забрали.

ерез некоторое время пришла повестка из Высоковского отделения МГБ. Снова пришлось трудно объясняться. Олиным доводам, по счастью, вняли.

Устроилась на работу в узел связи в Высокое, работала телефонисткой и почтальоном. Потом перевели носить почту в Верховичи, в Омельянец. В Омельянце вышла замуж и родила двух сыновей.